P. S. Я все еще люблю тебя. Дженни Хан

сложно. – Я стараюсь затолкать конверт поглубже в карман, а Питер пытается выхватить его у меня из рук. Мне удается увернуться, и я сжимаю письмо изо всех сил. Он пожимает плечами, и я расслабляюсь, облегченно вздохнув. Тогда-то он и бросается вперед, вырвав у меня добычу.

      – Питер, отдай! – кричу я, запыхавшись.

      – Вскрытие чужой корреспонденции является федеральным преступлением! – говорит он беспечно, а потом смотрит на конверт. – Это же мне! От тебя!

      В отчаянии я снова пытаюсь выхватить письмо, чего Питер не ожидает. Какое-то время мы боремся, и мне даже удается схватиться за уголок, но он не отпускает.

      – Прекрати, ты его порвешь! – кричит он, освобождая конверт от моей хватки. Я пытаюсь тянуть сильнее, но слишком поздно. Он победил.

      Питер держит письмо у меня над головой, открывает его и начинает читать. Какая же это пытка, стоять перед ним, смотреть и ждать. Чего ждать? Сама не знаю. Как будто мало мне унижений! Может, лучше просто уйти? Как же медленно он читает!

      Наконец-то закончив, Питер спрашивает:

      – Почему ты не стала мне его отдавать? Почему собиралась просто уйти?

      – Не знаю. Потому что ты был не слишком рад меня видеть, – говорю я, и мой голос предательски дрожит.

      – Да брось, я набивал себе цену! Глупышка, я все ждал, что ты мне позвонишь. Шесть дней прошло!

      – О! – Я только и могу, что выдохнуть.

      – О! – повторяет он, притягивая меня к себе за воротник пальто. Достаточно близко, чтобы поцеловать.

      Он так близко, что я вижу пар, идущий у него изо рта. Так близко, что я могла бы сосчитать его ресницы, если бы захотела.

      – Значит… я все еще тебе нравлюсь? – спрашивает он тихим голосом.

      – Да, – шепчу я. – Вроде того.

      Мое сердце бьется быстро-быстро. У меня кружится голова. Это сон? Если так, я не хочу просыпаться.

      Питер смотрит на меня с выражением «Признай уже, что я тебе нравлюсь». Да, нравишься. Потом он мягко говорит:

      – Ты же веришь, что я никому не говорил, будто мы занимались сексом в школьной поездке?

      – Да.

      – Хорошо. – Он делает вдох. – И еще… после того как я ушел в тот вечер, между тобой и Сандерсом что-нибудь было?

      Он ревнует! Одна мысль об этом согревает меня, как горячий бульон. Я собираюсь сказать ему, что нет, конечно, но он быстро добавляет:

      – Стой, не отвечай мне. Я не хочу знать.

      – Нет! – говорю я твердо, чтобы он понял, насколько я серьезна.

      Он кивает, но молчит.

      Потом он наклоняется, и я закрываю глаза. Сердце трепещет в груди, будто крылья колибри. По сути, мы целовались всего четыре раза, и только один раз по-настоящему. Я хочу уже перейти к делу, чтобы больше не волноваться. Но Питер меня не целует. Не так, как я ожидала. Он чмокает меня в левую щеку, потом в правую. У него теплое дыхание. А потом – ничего. Мои глаза широко открываются. Что это за поцелуй такой? Почему он не может поцеловать меня как следует?

      – Что ты делаешь? – шепчу я.

      – Растягиваю предвкушение.

      – Просто поцелуй меня уже! – говорю я нетерпеливо.

      Он наклоняет