Смерть Богов (Юлиан Отступник). Дмитрий Мережковский

слабым голосом, как умерший друг:

      – Юлиан! Юлиан! Отрекись во имя мое от Христа.

      Юлиан молчал. Максим прошептал ему на ухо: «Если хочешь увидеть Великого Ангела, – отрекись».

      Тогда Юлиан произнес:

      – Отрекаюсь.

      Над головой видения, сквозь туман, сверкнула утренняя звезда, звезда Денницы. И Ангел повторил:

      – Юлиан, отрекись во имя мое от Христа.

      – Отрекаюсь.

      И в третий раз промолвил Ангел уже громким, близким и торжествующим голосом: «Отрекись!» – и в третий раз Юлиан повторил:

      – Отрекаюсь.

      И Ангел сказал:

      – Приди ко мне.

      – Кто ты?

      – Я – Светоносный. Я – Денница. Я – Звезда Утренняя.

      – Как ты прекрасен!

      – Будь подобен мне.

      – Какая печаль в глазах твоих!

      – Я страдаю за всех живущих. Не надо рождения, не надо смерти. Придите ко мне. Я – тень, я – покой, я – свобода.

      – Как зовут тебя люди?

      – Злом.

      – Ты – зло!

      – Я восстал.

      – На кого?

      – На Того, Кому я равен. Он хотел быть один, но нас – двое.

      – Дай мне быть, как ты.

      – Восстань, как я. Я дам тебе силу.

      Ангел исчез. Налетевший вихрь всколебал пламя треножника; – оно приникло к земле, расстилаясь по ней. Потом треножник опрокинут был вихрем, и пламя потухло. Во мраке послышался топот, визг, стенанье, как будто невидимое, неисчислимое войско, бегущее от врага, летело по воздуху. Юлиан, объятый ужасом, пал лицом на землю, и длинная, черная одежда иерофанта билась над ним по ветру. «Бегите, бегите!» – вопили несметные голоса. – «Врата адовы разверзаются. Это Он, это Он, это Он – Победитель!»

      Ветер свистал в ушах Юлиана. И легионы за легионами мчались над ним. Вдруг, после подземного удара, сразу воцарилась тишина – и небесное дуновение промчалось в ней, как в середине кроткой летней ночи. Тогда чей-то голос произнес:

      – Савл! Савл! Зачем ты гонишь Меня?

      Юлиану казалось, что он уже слышал голос этот когда-то в незапамятном детстве.

      Потом снова, но тише, как будто издали:

      – Савл! Савл! Зачем ты гонишь Меня?

      И голос замер так далеко, что пронесся чуть слышным дуновением:

      – Савл! Савл! Зачем ты гонишь Меня?

      Когда Юлиан, очнувшись, поднял лицо от земли, он увидел, что один из иеродулов зажигает лампаду. Голова его кружилась; но он помнил все, что было с ним, как помнят сновидения.

      Ему опять завязали глаза и дали отведать пряного вина. Он почувствовал силу и бодрость в членах.

      Его повели наверх, по лестнице. Теперь рука его была в руке Максима. Юлиану показалось, что невидимая сила подымает его, как бы на крыльях. Иерофант сказал:

      – Спрашивай.

      – Ты звал Его? – проговорил Юлиан.

      – Нет. Но когда на лире дрожит струна – ей отвечает другая: противное отвечает противному.

      – Зачем же такая власть в словах Его, если они ложь?

      – Они – истина.

      – Что ты говоришь? Значит, слова Титана и Ангела – ложь?

      – И они – истина.

      – Две