Смерть Богов (Юлиан Отступник). Дмитрий Мережковский

сам цезарь Галл!

      Народ остолбенел от ужаса.

      Пурпурные носилки, покачиваясь на спинах рабов, как лодка на волнах, исчезали в глубине неосвещенной улицы.

      Шесть лет прошло с того дня, как Юлиан и Галл были заключены в каппадокийскую крепость Мацеллум. Император Констанций возвратил им свою милость. Девятнадцатилетнего Юлиана вызвали в Константинополь и потом позволили ему странствовать по городам Малой Азии; Галла император сделал своим соправителем, цезарем, и отдал ему в управление Восток. Впрочем, неожиданная милость не предвещала ничего доброго. Констанций любил поражать врагов, усыпив их ласками.

      – Ну, Гликон, как бы теперь ни убеждала меня Константина, не выйду я больше на улицу с поддельными волосами. Кончено!

      – Мы предупреждали твое величество…

      Но цезарь, лежа на мягких подушках носилок, уже забыл недавний страх. Он смеялся:

      – Гликон! Гликон! Видел ты, как проклятая старуха покатилась навзничь с бородой в руках? Смотрю – а уж она лежит!

      Когда они вошли во дворец, цезарь приказал:

      – Скорее ванну и ужинать! Проголодался.

      Придворный подошел с письмом.

      – Что это? Нет, нет, дела до завтрашнего утра…

      – Милостивый цезарь, важное письмо – прямо из лагеря императора Констанция.

      – От Констанция! Что такое? Подай…

      Он распечатал, прочел и побледнел; колени его подкосились; если бы придворные не поддержали Галла, он упал бы.

      Император в изысканных, даже льстивых выражениях приглашал своего «нежно любимого» двоюродного брата в Медиолан; вместе с тем повелевал, чтоб два легиона, стоявшие в Антиохии, – единственная защита Галла, – немедленно высланы были ему, Констанцию. Он, видимо, хотел обезоружить и заманить врага.

      Когда цезарь пришел в себя, он произнес слабым голосом:

      – Позовите жену…

      – Супруга милостивого государя только что изволила уехать в Антиохию.

      – Как? И ничего не знает?

      – Не знает.

      – Господи! Господи! Да что же это такое? Без нее! Скажите посланному от императора… Да нет, не говорите ничего. Я не знаю. Разве я могу без нее? Пошлите гонца. Скажите, что цезарь умоляет вернуться… Господи, что же делать?

      Он ходил, растерянный, хватаясь за голову, крутил дрожащими пальцами мягкую светлую бородку и повторял беспомощно:

      – Нет, нет, ни за что не поеду. Лучше смерть… О, я знаю Констанция!

      Подошел другой придворный с бумагой:

      – От супруги цезаря. Уезжая, просила, чтобы ты подписал.

      – Что? Опять смертный приговор? Клемаций Александрийский! Нет, нет, это чересчур. Так нельзя. По три в день!

      – Супруга твоя изволила…

      – Ах, все равно! Давайте перо! Теперь все равно… Только зачем уехала? Разве я могу один…

      И подписав приговор, он взглянул своими голубыми детскими и добрыми глазами.

      – Ванна готова; ужин сейчас подают.

      – Ужин? Не надо… Впрочем, что такое?

      – Есть трюфели.

      – Свежие?

      – Только