Одиночное заключение. Влас Дорошевич

ловек привыкает. А вот хорошенькое одиночное заключение, к тому никто уже не привыкнет!

      Он считал одиночное заключение наказанием куда более тяжким, чем самая жестокая порка.

      Вы можете совершенно безопасно присутствовать при самых тяжких телесных наказаниях, но войти в камеру к человеку, долгое время сидящему в одиночном заключении, – небезопасно.

      Когда в Рыковском нам хотели открыть камеру арестанта, сидевшего второй месяц в одиночном заключении, из-за дверей послышался отчаянный вопль:

      – Не входите! Убью!

      И смотритель тюрьмы счёл за лучшее приказать:

      – Не надо. Не открывайте. С ними, знаете, от одиночного заключения случается.

      – Но ведь то, – скажут, – сахалинские одиночки, смрадные, ужасные, где люди заживо гниют. А то усовершенствованные одиночные тюрьмы.

      Вот факт.

      В Одессе построили усовершенствованную одиночную тюрьму «крестом». По бельгийскому образцу. «Последнее слово».

      Прежняя одесская тюрьма была старым «тюремным замком», грязным, вонючим, душным, пропитанным зловонием.

      И при переводе арестантов из этого старого промозглого замка в усовершенствованную одиночную тюрьму начались беспрестанные покушения на самоубийство.

      Служащим приходилось «глядеть в оба»: беспрестанно то того, то другого вынимали из петли.

      Арестанты плакали по старой тюрьме.

      Вот, что такое усовершенствованная одиночка.

      И г-да тюрьмоведы знают это. Недаром при устройстве одиночек главное внимание обращается на то, чтобы арестанту не на чем было удавиться.

      – Э! – говорят. – Эту перекладинку нужно убрать! Повесится!

      Вот единственная «хорошая» мысль, которую возбуждает одиночная тюрьма.