Железнодорожная семья. Влас Дорошевич

Незаконнорождённым всегда счастье!

      – Ну, положим, счастье не особенно велико!

      Так говорили немногие, по большей части легкомысленная молодёжь.

      Но их строго останавливали старшие:

      – Для бедной девушки, как она, конечно, счастье!

      Семья Жако…

      – А, известные железнодорожники! – с уважением говорили окрестные крестьяне.

      Жако – самая зажиточная семья в округе. У них великолепный дом около самого полотна железной дороги.

      Железнодорожная компания предлагала им переехать подальше и даже согласна была купить для них небольшую ферму.

      Но глава семьи, Жако, с достоинством отвечал:

      – У всякой семьи есть свои предания! Мы остаёмся здесь, где жил наш отец. Здесь умер он, – здесь покоятся части наших тел!

      У Жако десяток лошадей, молочная ферма, 200 овец, целое стадо свиней. Они выкармливают для продажи пулярок. У них хороший виноградник, Жако дают деньги взаймы и берут хорошие проценты.

      – Семья, каких мало! – говорит сам префект. – Жако знают все.

      Семья Жако состоит из пяти человек: старик Жако, супруга Жако и трое сыновей. У них у всех пять ног и пять рук.

      – О, Жако тонко знают свои дела! – говорят про них с завистью крестьяне.

      – Они идут прямым путём к богатству!

      – Вы увидите, что их внуки будут ходить на двух ногах и есть обеими руками.

      Начало благосостоянию семьи Жако положил отец стариков, Франсуа.

      Портрет этого «истинного родоначальника фамилии» красуется в парадной комнате дома Жако. Его писал один художник из Парижа, высаженный за неимение билета на ближайшей станции и никогда не видавший покойника. На портрете изображён Мак-Магон с благороднейшим выражением лица. Этим портретом очень гордятся.

      – Таков был папаша.

      – Жизнь его являет очень поучительный пример! – говорит старик Жако.

      Он был страшнейшим пьяницей.

      – Он не только не увеличил того, что ему досталось, но истратил и то, что было! – с грустью вспоминают про «родоначальника фамилии».

      В пьянстве он не знал границ и меры.

      Такого пьяницы ещё не бывало!

      – Он продал за пятьдесят франков корову, стоившую двести! – со слезами вспоминает старуха Жако.

      – Да! И пропил эти деньги! – подтверждает старик Жако, рассказывая поучительную историю своего отца. – За пятьдесят франков корову, которая стоила по меньшей мере, – по меньшей мере двести!

      Сорок два года семья не может забыть о корове. Память о ней живёт в третьем поколении.

      – Но, – тут голос старика Жако звучит торжественно, – своей смертью он искупил всё! Он жил, как великий грешник, и умер, как дай Бог умереть всякому христианину! Осчастливив своих детей!

      Однажды старик Франсуа, по обыкновению пьяный как стелька, переходил через рельсы, как вдруг из-за крутого поворота вылетел курьерский поезд, шедший из Лиона.

      Свист, отчаянный крик, – и на полотне, когда пронёсся поезд, лежали две половинки старика Франсуа.

      – Он был разрезан изумительно! Вдоль и пополам! Хоть на весах свешайте! Две совершенно равные половинки! Как апельсин! Даже голова разрезана пополам! В этом нельзя было не видеть знамения!

      За задавленного старика железнодорожная компания должна была заплатить десять тысяч франков.

      И старик Жако – тогда ещё молодой человек – сказал своей жене:

      – Старуха, надо быть неверующим, чтоб не видеть в этом особого указания! Старуха, ты видишь перст?

      Старуха Жако – тогда ещё молодая женщина – затряслась от благоговения и прошептала;

      – Вижу!

      – Старуха, такие чудеса встречаются только в описаниях жизни святых. Всю жизнь человек жил великим грешником, а умер праведником! Десять тысяч франков! Старуха, нам указан путь к благосостоянию нашей семьи.

      И через неделю из-под колёс вечернего курьерского поезда раздался страшный вопль.

      Madame Жако кувыркалась в крови без левой ноги.

      «Случившийся» неподалёку Жако бросился в деревню за фельдшером, тот сделал перевязку.

      И железнодорожная компания без особых споров заплатила Жако за отрезанную ногу восемь тысяч франков.

      – Мы заплатили бы больше, но ведь, согласитесь, с потерей одной, – всего одной ноги, – madame не потеряла полной способности к труду!

      Левая нога madame Жако была погребена в саду.

      Через четыре месяца madame Жако выздоровела и очень быстро ходила на деревяшке.

      А через четыре месяца и пять дней после несчастного случая с madame Жако по проходе вечернего курьерского поезда на полотне валялся в крови, без правой ноги, monsieur Жако, крича и проклиная железную дорогу:

      – Которая только и делает, что давит людей, не давая даже предупредительных свистков, что совсем не по правилам!

      «Случившаяся»