Последняя звезда. Рик Янси

покровители на корабле-носителе начнут бомбить все оставшиеся на Земле города. Ты понимаешь, Марика? Они сотрут с лица земли все следы нашей цивилизации. Все, что мы создавали десять тысячелетий, будет уничтожено за один день. А затем на выживших выпустят солдат Пятой волны. Начнется война. Последняя война, Марика. Бесконечная. До последнего патрона. А когда закончатся патроны, в ход пойдут камни и палки.

      Очевидно, мой недоуменный вид начал действовать Вошу на нервы. Он заговорил жестче:

      – Какой урок преподнес ребенок в пшенице?

      – Нельзя верить чужакам, – ответила я, не отрывая глаз от зеленой гранулы на поролоновой подушечке. – Даже если чужак – маленький ребенок.

      – И что происходит, когда никому нельзя верить? Что происходит с нами, если любой незнакомец может оказаться иным?

      – Без доверия нет сотрудничества. А без сотрудничества нет прогресса. История останавливается.

      – Да! – просиял от гордости Вош. – Я знал, что ты поймешь. Ответ на решение проблемы человека – уничтожение всего, что делает нас людьми.

      Он поднял руку, как будто собрался дотронуться до меня, но осекся. Впервые после нашего знакомства мне показалось, что его что-то беспокоит. Не знай я его – решила бы, что он чего-то боится.

      Вош уронил руку и отвернулся.

      12

      Обшивка Си-160 поблескивала в лучах заходящего солнца. На взлетно-посадочной полосе подмораживало, но я ощущала, как солнечный свет ласкает мои щеки. Четыре дня до весеннего равноденствия. Через четыре дня корабль-носитель сбросит на Землю свой смертоносный груз. Четыре дня до конца.

      Констанс в последний раз проверяла свое снаряжение, а наземная команда в последний раз проверяла самолет. При мне были пистолет, винтовка и нож. И зеленая гранула в кармане.

      Я все-таки приняла прощальный подарок Воша.

      Понятно, почему он хотел, чтобы я взяла эту гранулу, и что означал этот подарок. Он собирался сдержать слово: как только Констанс схватит Уокера – мы свободны.

      И правда – чем мы опасны? Прятаться нам негде. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем мы окажемся перед окончательным выбором: как принять смерть. На их условиях или на наших? И когда нас загонят в угол или захватят в плен, у меня, помимо этих двух вариантов, будет подарок Воша. И я сделаю свой выбор.

      Я посмотрела сверху вниз на Констанс. Та продолжала рыться в своем рюкзаке. Ее голая шея отсвечивала золотистым светом. Я представила, как беру нож и по самую рукоятку вонзаю его в эту нежную шею. Ненависть не решение проблемы. Это я понимала прекрасно. Констанс была такой же жертвой, как и я, как семь миллиардов погибших, как тот бежавший через пшеничное поле ребенок. На самом деле и Констанс, и Уокер, и тысячи инвазированных программой глушителей были самыми несчастными жертвами из всех.

      Я хоть умру с широко открытыми глазами. Умирая, я буду знать правду.

      Констанс перестала рыться в рюкзаке и посмотрела на меня. Не знаю, так это было или нет, но мне показалось, она ждет, что я снова пошлю ее подальше.

      Посылать я ее никуда не стала и вместо этого спросила:

      – Ты его знаешь? Эвана Уокера.