Черный всадник. Владимир Малик

которые напряженно следили за каждым движением мурзы.

      Она опасалась, что любое неосторожное их слово может привести к ужасным последствиям. Но и Младен, и Ненко, и Якуб, будто сговорившись, молчали, понимая, что сейчас они ничем не смогут помочь ни Златке, ни Стеше, ни родственникам Арсена, всякое вмешательство лишь повредит им. Жестокий Кучук не остановится перед тем, чтобы уничтожить любого, только бы устранить препятствие к овладению таким дорогим товаром.

      Кучук, заглянув в расширенные от ужаса глаза Стеши, произнес:

      – Красивое имя… – Потом повернулся к Златке: – А тебя?

      Девушка не ответила и отвернулась.

      Мурза гневно выпрямился в седле. Над головой вдруг взметнулась нагайка. Но тут вперед выскочил Яцько, заслонил собой девушку.

      – Не смей бить, мурза! – Паренек побледнел, напрягся как струна. – Ты же знаешь, что у нас женщин не бьют!

      Мурза придержал руку, удивленно вытаращился.

      – Кто ты такой, раб, что смеешь мне перечить? – И хлестнул Яцько по голове. – Иль не понимаешь, что и эти девчата, и ты, и все вы – мой ясырь! Хочу – бью, хочу – убью! – И он снова стеганул паренька.

      Неизвестно, чем бы закончилась для Яцько его стычка с мурзой, если б не появление еще двух всадников.

      – Что здесь происходит? – спросил передний, осаживая резвого коня.

      Это был человек лет сорока. Одетый в добротный дубленый кожух с серым воротником и такой же опушкой, черноглазый, горбоносый, он гордо сидел в отделанном серебром седле, кидая по сторонам из-под собольей шапки быстрые взгляды.

      Мурза опустил нагайку. Его смуглое лицо расплылось в улыбке.

      – Приветствую пана полковника! Ничего особенного не произошло, проучил малость одного раба, чтобы почтительнее был!

      Яцько посмотрел на второго всадника, что прибыл вместе с красавцем полковником, и узнал в нем Свирида Многогрешного. От Арсена паренек уже знал, что бывший невольник, с которым ему довелось пасти овец у турецкого помещика, стал старшиной в войске Юрия Хмельницкого, и, чтобы не попасться ему на глаза, быстро шмыгнул в толпу и из-за плеча дедушки Оноприя наблюдал, что же будет дальше.

      Тем временем полковник заметил бледных, напуганных девушек, которые стояли перед мурзой. Он внимательно рассматривал их, в задумчивости покручивая левой рукой небольшой черный ус, потом повернулся к Свириду Многогрешному и кивнул через плечо:

      – Эту семью я заберу с собой в Корсунь!

      – Слушаюсь, пан полковник, – поклонился Свирид Многогрешный.

      – Если я задержусь, поселишь их на острове, в замке.

      – Слушаюсь, пан полковник.

      У мурзы моментально слетела с лица улыбка.

      – Постой, постой, полковник! – сказал он, насупившись. – Прежде чем распоряжаться судьбой этих людей, неплохо бы поинтересоваться о моих намерениях относительно их.

      – Я слушаю, мурза, – повернулся к нему полковник.

      – Пан полковник может брать себе всех людей, кроме этих двух девчат. Они принадлежат мне!

      – На