Убийство матери. Марина Соколова

одном жалею только,

      Что тебя со мною нету.

      На меня упало небо

      Опрокинутою чашей,

      И пудов мильоны хлеба

      Обступили златой чащей.

      Окунусь в ржаное море —

      Становлюсь, как рожь, златая.

      И пьянею на просторе,

      Озорная, молодая.

      В ярко красном сарафане,

      Нежнолица и пригожа,

      Расцвела я на поляне,

      На большой цветок похожа.

      Сколько пчёлам и стрекозам

      Надо мною не кружиться —

      Не ожить на ткани розам,

      И бутонам не раскрыться.

      Увезу с собой отсюда

      Вкус дождя и запах мёда —

      Это маленькое чудо,

      Что дарует нам природа.

      Из ключа живой водицы,

      Что снимает вмиг усталость,

      Привезу тебе напиться —

      И прощай навеки старость!

      Часто в воду окунала

      Я заплаканные глазки

      И, срастаясь, оживала,

      Как в волшебной детской сказке.

      Борьба за существование тоже была. Маленькая борьба за хорошее существование. Чем больше было хороших людей, тем меньше требовалось борьбы. А хороших людей тогда было очень много. В школе, в коммунальной квартире, в институте… Тогда Анжелика не относила себя к числу разочарованных. Она не ощущала пропасти между школой и жизнью. Из школьной программы она спокойно шагнула в жизненную программу. Мама учила её идеалу, а школа – светлой жизни. Но в школе тоже были разные люди: светлые и тёмные. Светлых было больше. Десять лет школьной жизни имели свои светлые и тёмные стороны. Анжелика радостно шла по светлым улицам и переулкам, стараясь не заглядывать в тёмные углы. Иногда она бродила в потёмках, но дорога всегда выводила её в светлую жизнь. По этой дороге она пошла из школы в институт. Анжелика шла по ней ещё очень долго, пока не заблудилась. Плутала тоже очень долго, никак не хотела сдаваться. Шла в никуда, вслепую искала людей. Нашла, но не тех – чужих. Чужие привели её в тупик. Самым страшным, пожалуй, было то, что она разучилась плакать. Но стихи писать она не разучилась. Анжелика писала стихи, и страх на время уходил:

      Я разучилась плакать – и умерла,

      Ходила – говорила, но не жила.

      Во мне загрызли душу, убили я,

      А мёртвые не плачут, любовь моя.

      Чужая называлась твоей женой,

      Лгала и притворялась, казалась мной.

      Она и виновата. При чём здесь я?

      Ты изменил мне с тенью, любовь моя.

      Оттуда возвратилась лишь часть меня,

      Чужая не исчезла средь бела дня.

      Мы с нею неразлучны – она и я.

      Теперь ты многоженец, любовь моя.

      Боюсь, как бы чужая не стала мной.

      Ведь для меня ты станешь тогда чужой.

      Она тебя не сможет любить, как я.

      Из нас двоих я лучше, любовь моя.

      Эти стихи она написала Эдику про себя. В то же время как бы самой себе. Ей очень хотелось любить Эдика, но она уже не могла. Он не захотел её осчастливить. Он не смог её спасти.