Зонтик царевны Несмеяны. Елена Настова

себе изменяется, сама с собой разговаривает образами и мыслеформами. Депрессия: самоедский, целиком обращённый внутрь себя вывих рассудка.

      За череду месяцев что-то, конечно, изменилось. Взрывы душевной боли сменились безвкусным однообразием, начисто лишённым вдохновения. Всё, что я любила, отодвинулось далеко на задний план, зато я сумела понять, где искать спасения: в прощении; тогда я смогу двигаться дальше, и, быть может, ко мне вернутся чувства и воля к движению. Вся беда в том, что я не знаю, как это сделать, не знаю, как простить. Обида лишает сил; даже такой брякающий колоколец, как Ника, способен одним словом выбить землю из-под ног, пусть и при том, что я, быть может, не вполне адекватна… Стагнация; штиль.

      Об этом я думала после того, как Ника уехала, а я отправилась на поиски подарка. С недавних пор я не разрешаю себе думать слишком долго. Так и в этот раз. Я выкинула из головы мысли и сосредоточилась на выборе подарка для Наташи и её мужа Игоря. Вскоре мне попался отличный плед, я купила его и пошла бесцельно по улице. Зашла в кафе, которое до пяти часов работало, как столовая. Было без двадцати пять, но ещё оставалась нормальная столовская еда, и она была горячая. Я решила просидеть здесь до половины шестого, а потом пойти пешком в «Лимпопо», пристроилась у большого окна и стала рассматривать людей, которые шли по улице.

      Я доедала салат, когда позвонил Ян Бокар. Он сказал, что билет пришлось взять на неделю раньше, на завтрашний вечер, и он хочет увидеть меня, чтобы попрощаться. Ян был самый приятный из моих коллег. Я сказала: «Приезжай в кафе».

      Он приехал быстро, сначала я увидела, как он перебегает улицу, потом, как идёт по тротуару, держит и оглядывает маленький розовый букет, похожий на букет невесты.

      – Привет. – Ян протянул мне розы.

      – Спасибо.

      Я поднесла розы к лицу.

      В далёком городе Иркутске Бокара ждала девушка с необычным именем Руслана. Девушка училась на бухгалтера и мечтала стать моделью. Ян собирался жениться на Руслане и сделать ей трёх или четырёх ребятишек, чтобы она навсегда забыла свои мечты. Я считала, что лучшим даром любви было бы помочь Руслане найти работу в модельном агентстве. Ян не соглашался, он боялся, что Руслана бросит его, и не забирал Руслану только потому, что от нашего города до Москвы, где с модельными агентствами было проще, чем в Иркутске, было рукой подать. Мне казалось, что у Русланы на фотографии глаза далёкой звезды, которой не суждено зажечься, которую потушат незаметно и из лучших побуждений. Я сказала об этом Яну. Он ответил, что в любви каждый сам за себя, и благородство – отступное любви уходящей: любовь, которая здесь, всегда корыстна, да и разве плохого он желает Руслане?

      Мы пили кофе и болтали. Я знала, что нравлюсь Бокару, и это вытеснило жалкие мысли.

      Я спросила:

      – Все говорят, что ты хочешь со мной переспать. Это правда?

      – Кто это тебе сказал? – шутливо нахмурил брови Ян.

      – Так, значит, нет?

      – Досужий вымысел и бабьи сплетни. – Ян показал мне язык.

      Мы снова болтали о незначительных