Тысяча и одна ночь. Эпосы, легенды и сказания

атласа с жемчужными застёжками величиной с орех и больше, и из-за него показалась молодая женщина сияющей внешности и приятного вида, с дивными чертами и луноликая, с глазами чарующими, осенёнными изогнутым луком бровей. Её стан походил на букву алиф[26], и дыхание её благоухало амброй, и коралловые уста её были сладостны, и лицо её своим светом смущало сияющее солнце. Она была словно одна из вышних звёзд или купол, возведённый из золота, или арабский курдюк, или же невеста, с которого сняли покрывало, как сказал о ней поэт:

      Смеясь, она как будто являет нам

      Нить жемчуга, иль ряд градин, иль ромашек;

      И прядь волос, как мрак ночной, спущена,

      И блеск её сиянье утра смущает.

      И третья женщина поднялась с ложа и не спеша подошла к сёстрам и сказала: «Чего вы стоите? Спустите тяжесть с головы этого бедного носильщика!» И покупавшая зашла спереди, а привратница сзади, и третья помогла им. И они сняли корзину с носильщика и вынули то, что было в корзине, и разложили все по местам и дали носильщику два динара и сказали: «Отправляйся, носильщик!» Но тот смотрел на девушек, таких красивых и прекрасных, каких он ещё не видел, а между тем у них не было мужчин. Он глядел на напитки, плоды и благовония и прочёс, что было у них, и, удивлённый до крайности, медлил уходить. «Что с тобой, почему же ты не идёшь? – спросила его женщина. – Ты как будто находишь плату слишком малой?» И, обратившись к своей сестре, она сказала ей: «Дай ему ещё динар».

      Но носильщик воскликнул: «О госпожа, я не нахожу, что мне заплатили мало, и моя плата не составит и двух дирхемов, но моё сердце и ум заняты вами: как это вы здесь одни, и возле вас нет мужчин, и никто вас не развлекает. Вы знаете, что минарет не стоит иначе, как на четырех подпорах, а у вас нет четвёртого. Женщинам хорошо играть лишь с мужчинами, ведь сказано:

      Не видеть – четыре тут для радости собраны:

      И лютня, и арфа здесь, и цитра, и флейта.

      Четыре цветка тому вполне соответствуют:

      Гвоздика, и анемон, и мирта, и роза.

      Четыре нужны ещё, чтоб было прекрасно все:

      Вино, и цветущий сад, динар, и любимый.

      А вас трое, и вам нужен четвёртый, который был бы мужем разумным, проницательным и острым, и хранителем тайн».

      И когда девушки услышали слова носильщика, который им понравились, они засмеялись и сказали: «Кто же будет для нас таким? Мы девушки и боимся доверить тайну тому, кто не сохранит её. Мы читали в каких-то преданиях, что сказал ибн ас-Сумам:

      Храни свою тайну, её не вверяй;

      Доверивший тайну тем губит её.

      Ведь если ты сам свои тайны в груди

      Не сможешь вместить, как вместить их другим?

      Об этом же сказал, и отлично сказал, Абу-Новас[27]:

      «Кто людям поведает тайну свою –

      Достоин тот знака позора на лбу».

      Услышав эти слова, носильщик воскликнул: «Клянусь вашей жизнью, я человек разумный и достойный доверия, и я читал книги и изучал летописи. Я проявляю хорошее и скрываю скверное, ведь поэт говорит:

      Лишь

26

Алиф – первая буква арабского алфавита, изображается в виде вертикальной черты.

27

Абу-Новас – один из значительнейших арабских поэтов эпохи расцвета халифата (убит около 810 года н. э.). В своих стихах он выступает как певец любви и вина и как язвительный, хотя несколько грубоватый, сатирик.