Сон без пробуждения. Наталия Антонова

знать должна. Не маленькая.

      – Но мама! – и я заревела в голос.

      Мать подошла ко мне, обняла за плечи и, как в детстве, стала гладить по голове.

      – Тихо, девочка моя, тихо, успокойся. Ты теперь замужняя женщина.

      – Мама, какая ты старомодная, – вырвалось у меня сквозь слезы.

      – Какая есть, что ж теперь поделаешь. А за Сережу ты не беспокойся. Он сильный. Справится.

      Мать тяжело вздохнула.

      – Я бы и не говорила тебе вовсе, да боялась, что все равно узнаешь от других и в горячке дров наломаешь. Лучше уж так…

      Она продолжала гладить мои волосы и раскачивала тихонько из стороны в сторону мое обмякшее тело, точно убаюкивала.

      – Все будет хорошо, Мариночка.

      – А ты сама в это веришь? – спросила я.

      Ответа я не услышала.

      Через некоторое время я позвонила мужу и сказала, что у меня разболелась голова и ночевать я останусь у матери. Не знаю, заподозрил ли что-нибудь Лев Наумович, виду, по крайней мере, он не подал, сказал только, чтоб шофера отпустила, и пожелал спокойной ночи.

      Утром я вернулась в дом мужа. Но уже ничто не радовало меня. Волшебство закончилось, и я увидела, что у моего мужа вставные зубы и седая голова.

      Но делать было нечего, я продолжала жить своей роскошной жизнью, тщательно скрывая разрывающую сердце тоску. Думаю, что даже Лев Наумович не догадывался, как мне тошно в его золотой клетке.

      Сын его, Владимир, относился ко мне почтительно, точно я была не девчонкой, которая пятью годами моложе его, а зрелой матроной под стать его папочке.

      Каждое утро я просыпалась в ужасном настроении. Порой мне в голову приходила мысль, что нужно уйти от Льва Наумовича и вернуть себе свободу. Но всякий раз я вспоминала нищету, из которой с таким трудом выбралась, и заставляла себя жить в ненавистном доме с опостылевшим супругом, щедрость которого по отношению ко мне не знала границ.

      Может быть, и дальше все оставалось бы по-прежнему, если бы однажды, навещая мать, я не столкнулась в подъезде со школьной подругой.

      – Маринка! – заверещала она восторженно. – Неужели это ты?! Класс!

      – Ленка, – пролепетала я, – а что ты тут делаешь?

      – Ну ты даешь, подруга! Совсем что ли память от радости потеряла? – она звонко расхохоталась, – живу я тут! В 34 квартире.

      Тут я опомнилась: конечно же, Ленка всю жизнь жила этажом выше нас.

      – Прости, Лена, я что-то…

      – Да ладно оправдываться. Лучше расскажи, как ты там?

      – Нормально.

      Ленка снова рассмеялась:

      – Нормально, моя дорогая, это не ответ. Скучаешь, небось, по Сереге? – неожиданно спросила она.

      Я опешила:

      – С чего это ты взяла? Даже в мыслях…

      – Ой, какие мы стали правильные, – Ленка состроила умильную рожицу.

      – Кстати, – взмахнула она руками, – ты помнишь, что у меня в эту субботу день рождения?

      Я только собралась раскрыть рот, как Ленка перебила меня:

      – Конечно, где тебе помнить! Короче, приходи ко мне в субботу к шести.

      – Вечера?..

      – Нет,