Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды. Алексей Михайлов

царей?»

      122

      «Ты иногда опускайся на землю, посланник,

      И на людей устреми острый взор мудреца —

      Ясно узришь то, что царь, как небесный избранник,

      Вовсе не выше портного, ткача, кузнеца!

      Часто руками владеть не умеет правитель,

      Слуги покорные делают всё для него,

      Он – не творец, а роскошной еды потребитель,

      Кто не оставит в веках от себя ничего!

      123

      Разве не ты помогаешь купцам стать богаче,

      Им уделяя вниманье во множестве стран?

      Косвенно ты угнетаешь творцов, а иначе

      Был бы дороже богатства от Феба пеан!

      Я не услышу, уверен, здесь просьб Аполлона,

      Чтоб изготовил сандалии или «чепец»!

      Он, как известно, не терпит вещизма полона,

      А потому что наш брат светлокудрый – творец!»

      124

      «Не виноват я, Гефест, что такой я с рожденья —

      Нравятся мне, если честно, интриги, обман!

      И понимаю прекрасно твои рассужденья,

      Что золотая казна не ценней, чем пеан!

      Не попрошу я изделий из чистого злата,

      Для кадуцея[1] достаточен блеск серебра.

      Сделай, пожалуйста, этот подарок для брата!

      Знай, что Гермес никогда не забудет добра!»

      125

      «Можешь идти и спокойно взирать на товары,

      Будешь летать ты по миру быстрее гусей!»

      Выковал юноша Вестнику крыльев три пары

      И серебристо-сияющий жезл-кадуцей…

      Вышел на берег залива кователь усталый,

      Сел на огромный валун у прохладной воды,

      И с удивленьем смотрел на закат ярко-алый,

      На небосклоне узрев волокуши следы.

      126

      «За день работы измучились мощные кони,

      Гелиос вынужден был погонять их кнутом.

      Кто у кого оказался навеки в полоне?

      Кажется мне, это тот, что в венце золотом!

      Надо ему облегчить управленье конями,

      Чтоб не терзали копытами те небосвод,

      И не пугал окровавленный след за санями,

      Сделаю лёгким для солнца закат и восход!»

      127

      «Как это сделать надёжно, пока неизвестно,

      Но голова не напрасно мне Зевсом дана!

      Быть волокуша на небе должна легковесна» —

      Стал размышлять ювелир, резко встав с валуна.

      Камень огромный немного скатился по склону,

      Грохот его вмиг привлёк острый взор кузнеца:

      «Если он сам может двигаться сверху к затону,

      Значит, опора саней будет в форме кольца!»

      128

      В эту работу кузнец окунулся, как в воду —

      Сосредоточился он на большом колесе:

      «С лёгкостью Гелий покатится по небосводу,

      Чтоб показаться планете в слепящей красе!

      Кажется мне, одного колеса маловато —

      Станет дорожка титана по небу крива!

      Сделаю всё я из прочного сплава и злата,

      И обязательно – ось, и колёс будет два!»

      129

      Вскоре и осень сменилась зимою бесснежной,

      Гелий

1

Кадуце́й – жезл Гермеса, обладавший способностью примирять враждующих.