Созвездие Стрельца. Анна Берсенева

а в любом другом кино они уже коробят слух, а в жизни тем более.

      Они повернули друг к другу головы и попробовали поцеловаться – губы вздрогнули, сближаясь. Это оказалось приятно; Марина почувствовала, что ему так же, как и ей. Толя снял с нее куртку, то есть не куртку даже, а просто кардиган, который она захватила с собой, чтобы надеть вечером, а так-то ведь она не собиралась оставаться на ночь, думала уехать с кем-нибудь на машине или просто электричкой и не поздно…

      Все эти слова вылетели у нее из головы и покатились россыпью, как бусины по полу, когда поцеловались по-настоящему, крепко и долго. Они совершенно подходили друг другу. Это было так очевидно, что Марина оторопела. Никогда с ней такого не было, чтобы она почувствовала это от одного поцелуя.

      «И хорошо! – отрываясь от Толиных губ, подумала она. – И нечего, значит, лишнее думать!»

      И с этого мгновения они стали целоваться, и одновременно раздеваться, и обнимать друг друга, полуодетые, а потом и раздетые совсем, сидя, потом лежа на этой несерьезной воздушной кровати, которая швыряла их и качала, будто корабль во время шторма…

      – Не замерзла? – спросил Толя.

      Они лежали, отдыхая и немножко задыхаясь от того, что так закономерно с ними произошло. Они лежали рядом, и его рука была у Марины под затылком.

      – Нет, – ответила она. – А разве холодно?

      – Должно быть холодно. Обычно к вечеру печку топлю. А сегодня не успел.

      – Нет, не замерзла. А ты?

      Он засмеялся вместо ответа. Его смех был приятен ей так же, как его крепкие поцелуи и его узкое тело. Оказывается, так бывает, да. Вот так, сразу.

      – Давай поговорим, – вдруг сказал Толя.

      – О чем?

      Марина насторожилась. Как ни подходят они друг другу, а рановато им выяснять отношения.

      – О чем хочешь, – ответил он. – Просто хочется с тобой поговорить.

      Это прозвучало с той же открытой искренностью, с какой он недавно сказал, что ему с ней хорошо и ясно.

      – Давай, – улыбнулась она. – Говори что хочешь.

      Ее даже любопытство обуяло: что же ему интересно в такой момент?

      Толя повернул голову, поцеловал Марину в щеку и сказал:

      – Да мне и нечего. Весь вечер тобой любовался. Задумываешься ты красиво. Бабка моя говорила: женщине задумываться не надо, а то морщины на лицо переползут. Из мозга, имела в виду.

      Это прозвучало некстати и могло бы показаться ей грубым, даже обидным. Но обиды Марина не почувствовала. В конце концов, они сильно недобрали разговоров перед тем как оказаться в постели, и любые слова теперь хороши.

      – Умная ты, – сказал Толя. – Я сразу догадался.

      Утверждение, что она умная – такая же неточность, как и то, что она красивая. Не неправда, а вот именно неточность. У мамы – да, ум. А у нее – сообразительность и хорошая память. И немало это, кстати, и немаловажно.

      – Отпуск когда у тебя? – спросил Толя.

      – Через неделю, – ответила Марина.

      – Едешь куда-нибудь?

      – Нет.

      – Что