Железная коза. Игорь Чубаха

Слюнные железы пошли в отказ. С вероломного потакательства Чернобога в висках забарабанили позывные армянского радио, и скрипучий, как тормоза КрАЗа, голос на душераздирающем акценте подсказал от Советского Информбюро, что во рту поселился ежик, спешно – ох уж эта молодежь – женился на ужихе, и они наплодили моток колючей проволоки с медным привкусом, способный трижды опоясать земной шар.

      – Да не здесь. Ты здесь читай, – ткнул вымаранным в типографской краске пальцем Баян-Корытыч в нужное место.

      – «Как стало известно нашему специальному корреспонденту от одного высокопоставленного чиновника из дворца, – покорно стал читать сонный маг, – этой ночью наша любимая княгиня Озноба Козан-Остра подала в отставку. Своим преемником наша любимая владычица назначила африканского колдуна Шубобрея…» Знавал я одного Шубобрея, – зевнул колдун, скребя себя свободной рукой подмышкой, – он ловил бродячих кошек и продавал в лаборатории, только он был не колдун, и не из Африки, а с Брайтона. Еще у него было прободение… – может на кухне, а может, на конюшне кто-то сделал неверный шаг, произошло сотрясение полов… И похмельная боль резиновым мячиком запрыгала, заюлила в котелке Кощубея. Представьте себе, даже захотелось громко заплакать, словно «наша Таня».

      – Здесь в фамилию вкралась опечатка, уважаемый мистер Кущерей, не стоит, право, обращать внимание.

      – Я не Кущерей! Я – … – и вдруг до Кощубея дошло, и он дернулся вскочить, и куда-то бежать, и что-то предпринимать. Добрая африканская душа.

      – Сидеть! – скомандовал ждавший начеку фельетонист-репортер.

      – Раз вы не козел… Подождите, выходит я вчера… Черт побери, как трещит голова. Меня вчера княгиня назначила своим преемником? За какие-то особые заслуги. Как сватался – помню, а дальше… Наверное, я себя показал в шутках и кровати. Недаром я – секс-символ. Вот, помню, двадцать лет назад в Мемфисе… Ой! – последние слова отозвались острейшей болью пониже спины. Провалы в памяти на условные рефлексы не распространяются.

      – Ничего-ничего, я вам помогу вспомнить, – прервал невнятное бормотание колдуна газетчик, бережно опустил на ближайший стул пачку газет и пошел вдоль помещения, что-то высматривая. – Может, здесь? – Баян-Корытыч рывком раздвинул портьеры из абиссинского шелка. – Никого. Странно. А может здесь? – Корытыч опустился на правое колено и заглянул под кровать. – Никого. Где же моя черноглазая, где? – забарабанил Баян пальцами по спинке кровати. – А! Ну конечно! Как же я сразу не догадался! – редактор твердым шагом подступил к платяному шкафу и требовательно постучал костяшками пальцев в дверцу. – Мистер Копчик, откройте, я знаю, что вы здесь прячетесь.

      Дверца открывалась нехотя и медленно. И спустя каких-нибудь три минуты из шкафа выбрался измятый, опутанный бюстгальтерами и чулками престарелый верховный жрец Копчик Одоленьский. Нельзя сказать, что приключившаяся сцена не напоминала популярную в среде разночинцев картину «Не ждали», но все-таки в происходящем было больше от «Тайной вечери» кисти незабвенного,