Комбинация Лаврова. Роман Казимирский

кидав щеки по подушке, издавал какие-то то ли булькающие, то ли причмокивающие звуки. Да, ему не повезло с напарником, с таким в разведку не пойдешь. Почесав подбородок, Марк подумал, что не мешало бы побриться – то, что еще недавно выглядело как брутальная щетина, превратилось в неряшливую бороду, которой сложно было гордиться. Как назло, бритье ему не грозило, как минимум, еще неделю. Ну, да черт с ним. Сделав несколько шагов по направлению к двери, мужчина почувствовал себя крайне неуютно и снова замер на месте, стараясь определить источник неприятных ощущений. Резко обернувшись, он бросил взгляд на зарешеченное окно, ожидая увидеть в нем чужое лицо. Но нет – там никого не было. Не мудрено, напомнил себя Марк, все-таки третий этаж. Что же тогда? Наклонившись, он заглянул сначала под свою кровать, потом – под кровать соседа. Тоже никого. Откуда же это беспокойство, словно все в этом мире пошло не так? Закрыв на несколько секунд глаза, мужчина прислушался к ощущениям и, наконец, понял, в чем дело. Взглянув на свои ноги, он увидел, что на них не было тапок. Как он мог быть таким забывчивым?! Встав на цыпочки, Марк проскакал мимо своей кровати и, остановившись в трех шагах от пары стоптанных тапок, принялся раскачивать руками вперед-назад, готовясь к прыжку.

      – Ты чего это?

      Вопрос застал Марка в полете, и он, вздрогнув, на мгновение отвлекся от своей цели. Казалось бы, что значит мгновение на фоне целой жизни? Так, узелок на память, не более. Такие завязывают, когда идут в магазин за кефиром. Понимая, что вот-вот может произойти непоправимое, мужчина попытался восстановить потерянное равновесие, отчаянно выгнувшись и машинально растопырив пальцы на ногах, будто пытался ими зацепиться за тапки. Последнее явно было ошибкой – мизинец левой ноги, которым он так и не научился управлять, подогнулся под стопу, когда она, наконец, уже готова была нырнуть в спасительное укрытие, и Марк, взвыв от боли, обрушился на пол, зацепив по пути настольную лампу, до этого мирно стоявшую на тумбочке.

      – Пукан, сука… – он пробормотал это сквозь зубы, катаясь по полу и сжимая обеими руками покалеченную ногу.

      – А? – отозвался тот, позевывая.

      Судя по его реакции, все происходящее не произвело на него никакого впечатления. Не обращая на корчащегося соседа внимания, он поднялся с кровати и, потянувшись, прошел к столику, который стоял в углу. Налив в одноразовый стаканчик воды из графина, он осушил его в три глотка, поставил на место, налил снова, выпил, повторил еще раз, расплющил о лоб – и только после этого обратился к Марку:

      – Больно?

      Вместо ответа тот только яростно сверкнул на него глазами и, сжав челюсть, тихо застонал, показывая всем своим видом, что испытывает страшные муки.

      – Мизинчик? – сочувствующе покачал головой Пукан.

      Марк, отняв руки от ноги, осуждающе посмотрел на палец и осторожно пошевелил им. Нога не болела, и это было странно. Возможно, он повредил нервные окончания, и теперь навсегда утратил способность испытывать боль. Подумав так, он прикусил себя язык и успокоился: с болевыми ощущениями было все в порядке. Однако все могло закончиться не так хорошо, и Пукан должен был это понимать! Состроив страдальческую физиономию, он поднялся и, показательно припадая на одну ногу, проковылял к своей кровати.

      – Это совершенно недопустимо! – голосом телевизионного диктора, говорящего о внешней политике США, заявил он. – Подобное поведение не делает тебе чести.

      – Извини.

      Пукан подошел к соседу и примирительно похлопал его по плечу. Потом подумал и похлопал еще раз. Когда он уже хотел повторить свой странный ритуал в третий раз, Марк вдруг вскипел и оттолкнул протянутую руку:

      – Ты прекратишь или нет?!

      – Так, это… Ну…

      Толстяк как-то странно дернулся и попытался еще раз прикоснуться к нему, однако мужчина был готов к такому повороту и отклонился, продемонстрировав соседу кулак.

      – Только попробуй!

      – Ну, пожалуйста! – по телу Пукана прошла дрожь, и весь он словно уменьшился в размерах – вжав голову в плечи, отчего и так не слишком явно выраженная шея практически исчезла, он бросил на соседа умоляющий взгляд.

      Взглянув на трясущегося, как в припадке, толстяка, Марк вздохнул и сел прямо:

      – Ну, ладно. Черт с тобой. Но только один раз!

      – Спасибо, спасибо! – обрадовался Пукан и, высунув от напряжения язык, в третий раз прикоснулся к плечу собеседника.

      – Все, отвали, – прикрикнул Марк на соседа, с брезгливостью глядя на влажный след, оставшийся на сорочке.

      – Уф… Близко было на этот раз, – вздохнул тот с облегчением и, довольно рассмеявшись, плюхнулся всем весом на свою кровать, которая заметно прогнулась под ним.

      – Ты пахнешь, Пукан, – Марк принюхался и зажал нос ладонью. – Как можно так вонять? Ты же хуже скунса!

      – А нечего было надо мной издеваться, – беззаботным тоном отозвался толстяк, с улыбкой глядя в потолок. – Ты же знаешь, что нельзя так со мной обращаться.

      – Все, это уже ни в какие рамки не лезет, – мужчина зарылся лицом в подушку и уже оттуда прокричал. –