От них исходило душевное тепло (сборник). Коллектив авторов

он позднее напишет в своем докладе «40 лет снятия Блокады»: «Волею судеб вся моя судьба типична для защитников города Ленина». И далее в том же докладе: «В этой невиданной по масштабам битве в той или иной степени была связана деятельность всех жителей, всех учреждений. С особой силой это проявилось в Ленинграде, который уже на третьем месяце Войны стал городом-фронтом. Не оказался в стороне и Университет, многие студенты, преподаватели и сотрудники которого приняли непосредственное участие в боевых действиях». К этим незабываемым событиям своей жизни отец неоднократно возвращался: «Особенно ярко вспоминаются, конечно, наши однокашники – биологи. Среди добровольцев почти все “мальчики” пятого курса, только что сдавшие госэкзамены, но так и не успевшие получить своих дипломов» (из статьи Н. Шапиро и С. Шульмана в газете «Санкт-Петербургский Университет» № 12 от 21 апреля 1995 г.).

      А потом были долгие годы войны, не простой путь от рядового до офицера. Первая военная должность отца называлась «повозочный санчасти 277 отд. пул. – арт. батальона». Поэтому и стала его любимой песня Л. Утёсова «Стой, лошадка верная». Когда мы теперь слушаем ее, то вспоминаем папины рассказы о том очень нелегком периоде его жизни. Но в папиных рассказах все выглядело так легко, так просто и так весело! Но, хорошо зная отца, все мы понимали цену этой легкости и веселья – недаром бравый солдат Швейк был его любимым литературным героем. Как правило, чем смешнее и веселее выглядело все в папиных рассказах, тем сложнее и труднее ему было на самом деле. К тому же та ситуация была совсем не смешной: студентов-горожан прикрепили повозочными к лошадям, реагирующим лишь на ненормативную лексику. Но как тут радовался и веселился отец: «А я справился! Мне это было легко: все эти слова я и знал, и сказать их мог!» – и как-то незаметно опускал то, как трудно было ему, горожанину, управляться с лошадью…

      Вспоминаются и другие, более поздние его рассказы, которые, однако, ассоциативно тесно связаны с годами военной службы. Было это спустя полгода после кончины мамы, во время тяжелой, почти смертельной болезни отца. Тогда, после диких, с трудом переносимых болей, он вновь попал на операционный стол. И вот из реанимации, находясь между жизнью и смертью, он писал письма, успокаивающие и поддерживающие не только нас, его детей, но и его «однопалатников», так же боявшихся повторной операции… Письма эти, полные смеха, веселья, юмора, задора буквально зачитывались до дыр! В них больничная палата называлась «адом», операционная «чистилищем», а реанимация «раем с ангелами в белых и голубых халатах». Соседок своих по несчастью, годившихся ему в дочери, он называл «однополчанками», пытаясь шуткой отметить их возраст: «Между двух прекрасных роз мухомор поганый рос…»

      А как же иначе – ведь слово «однополчанин» навеки осталось для отца одним из самых главных в жизни! Ведь именно они, его однополчане, были ему «роднее родных» (С.С. Шульман) долгие годы войны, и именно благодаря им он понял ценность слов «дружба навечно и верность до конца» (С.С. Шульман).