Родная кровь. Вадим Панов

флёр в окрашенном золотистым светом утра воздухе. Долю секунды древняя башня казалась совсем реальной, а ещё реальнее – её дрожащее в воде отражение. Но мгновение – и видение рассеивалось. И поражённому, щиплющему себя за бедро путешественнику оставалось лишь тереть глаза – перед ним снова лежали остатки крепостных сооружений да поблёскивающее зеркало реки.

      Но даже видение это дано было увидеть немногим, и только в день летнего солнцестояния – крепость ревностно хранила свои секреты.

      Таинственный фантом был тенью прошлого, отражённой в зеркальной водной глади, поскольку истинные тайны боятся солнечных лучей. Их место во тьме, в глубинах, которых не достичь корням однолетних трав, чей легкомысленный век слишком краток. Только отрёкшиеся от солнца черви, слепые повелители подземных тоннелей, способны познать древние тайны.

      Черви, кроты… Древние старцы крепости были такими же слепыми, как эти существа. В свете факелов их бледные лица казались посмертными масками, гипсовыми слепками с лиц тех, кем они некогда были. Их глаза, выбеленные чёрными перстами тьмы, были неподвижны, а сухие пальцы медленно перебирали янтарные чётки. Никто уже не помнил, кто из них вышел победителем в схватке со временем, а кто проиграл – тёмный лабиринт уравнял всех, сделав хищными человеческими червями, охраняющими не человеческую, а чью-то другую, жадную и страшную тайну.

      Тайну, которая дорогого стоит…

      – Энгель! К тебе!

      Настя с досадой отложила дневник, сунула книжку в сумочку, а сумочку – в нижний глубокий ящик стола. Столичная клиентка пришла раньше времени. Видимо, от скуки.

      – Да, я жду…

      Однако мысли девушки были далеки от маникюра: отвлёкшись от дневника, Настя стала перечислять в уме пункты плана, который составила вчера в больнице: собрать немного денег, перебраться в соседний областной центр, пока фальшивый капитан Лисин не выяснил, что Кирилл Климов – внук Софьи Энгель, и ещё…

      После поездки на Дедушкину она успела заскочить домой, переоделась и быстро собрала в сумку самое нужное. Оставила ключи и кое-какие вещи студентке, снимавшей другую комнату в той же «малосемейке», и договорилась, что та пока подержит их у себя, перевела на карточку квартирной хозяйки плату за месяц и написала СМС, что со следующего месяца от квартиры отказывается. Чтобы сбить преследователей со следа, можно было бы оплатить и два месяца – но на такую конспирацию денег у Насти не было.

      В автобусе она вновь, мучимая любопытством, открыла дневник – зачиталась и проехала свою остановку. Ругая себя за неорганизованность, выскочила на улицу и рванула обратно, к торговому центру, где находился салон. Но мысли продолжали вертеться вокруг невероятной книги, и потому, когда одна из клиенток отменила запись, Настя не отправилась в супермаркет за привычным обеденным йогуртом, а полезла в сумку за дневником. И снова нырнула в прошлое, где Михаил Морозов описывал первые месяцы своего заточения.

      Несмотря на то, что в помещении было жарко, девушка чувствовала, как