Гоп-стоп, битте!. Георгий Хлусевич

китайцы сыпались на землю горохом, но повисли шкеты на руках, как ляхи на Тарасе Бульбе, и повязали ненормального.

      Его никто не стал бы сдавать в психушку, обошлись бы все тем же боксом с тремя мухами на потолке. Не было никакой необходимости прятать коллегу у профессора Минкина, поскольку очумевший доктор, к счастью, никому не нанес существенных телесных повреждений, но когда подсчитали стоимость раздавленных и украденных толпой термосов, единственным вариантом спасения нарколога от долговой ямы остался дурдом.

* * *

      «Есть бог на свете», – тихо сказал профессор Минкин, радостно оглядывая рыночную пыль на помятом лице доктора Савушкина.

      Он не стал церемониться с доставленным на консультацию пациентом.

      – Я в курсе ваших дел, коллега, и, признаюсь, ждал подобного финала. Ну нельзя же, батенька Николай Николаевич, столько времени проводить опасные эксперименты над собственным организмом. Вы мне назовите хотя бы одного, кто, злоупотребляя в таких дозах крепкими алкогольными напитками, остался бы здоровым. Не можете назвать? Я тоже. Сейчас проблема не в этом. Прокапаем вас, отдохнете от алкоголя, восстановится восприятие окружающей действительности, и станете адекватны, как и все условно нормальные граждане. Но скажите мне, доктор, что бы вы такое придумали, будучи на моем месте, чтобы оградить вас от уголовного преследования и в то же время не навесить на вас ярлык душевнобольного? Согласитесь, с таким клеймом можно ставить крест на вашей врачебной деятельности. Объявить вас невменяемым на момент преступления? Это нетрудно, но ведь тогда придется признаться в причине заболевания. Как вы думаете, доктор, попавший на лечение с диагнозом «белая горячка», может продолжать работать наркологом? Вопрос риторический. Будем думать, как выйти из положения, а пока давайте-ка лечиться.

      Профессор нажал на кнопку. Вошла медсестра.

      – Вот что, милая. Прикажите-ка освободить маленькую палату. Нужно составить доктору хорошую компанию, ну не селить же коллегу с…

      Профессор, видимо, хотел сказать «с психами», но передумал.

      – Я думаю, общество князя Мышкина и Михаила его вполне устроит.

      Наблюдательная сотрудница заметила, как споткнулся о слово «псих» уважаемый профессор, но не удивилась этому обстоятельству – она сама их иначе не называла, но расценила запинку как знак уважения профессора к «запсиховавшему» наркологу.

      – Яков Пинхацевич, Мишка Фриц, извините, Михаил, он же мочится.

      Профессор встал и внимательнейшим образом изучил вывешенный на стене график работы сотрудников больницы.

      – Я знаю, милая, но имею серьезные подозрения, что уже сегодня ночью Михаил излечится от энуреза.

      Профессор улыбнулся, и впервые за много лет совместной работы чуткая медсестра не смогла угадать ход его мыслей.

      Ах, умен был профессор, ах, умен! Да плевать ему было на душевный дискомфорт допившегося до белой горячки Савушкина. Да он бы эту пьянь с удовольствием