Харон. Валерий Бочков

комнаты и жевал сандвич с ветчиной и сыром. На полу лежал труп Шейха, по телевизору шла прямая трансляция из Белого дома. Президент говорил, что герои из элитного спецподразделения морской пехоты провели безукоризненную операцию, в результате которой был обезврежен террорист номер один. Я глядел на мертвого Шейха, на живого президента, жевал сандвич и думал: «Мать твою! Ведь это он про нас говорит. Про меня! Эй, кто-нибудь, разбудите меня!»

      В морскую пехоту я попал случайно. Почти случайно – по причине разбитого сердца, как поют в ковбойских песнях. Виной тому стала Кэрол Замански, соседская сероглазая пигалица (русые локоны, томный взгляд, клубничные губы – трафаретный набор, запах детского пота пополам с ворованной маминой парфюмерией, мучительные поцелуи в чахлой роще за Ржаным кладбищем), коварно предавшая мою юную любовь буквально перед самым выпускным вечером. Жизнь кончилась, душа почернела и умерла, осколки разбитого сердца больно ранили изнутри молодое, но никому не нужное тело.

      Я слепо брел по улицам, солнце гвоздило из зенита, асфальт был белым, словно в пепле. Мне хотелось прекратить эту муку. Как угодно, любым способом. Я уткнулся в дверь с плакатом и надписью «Ты нам нужен!». Я решил, что обращались именно ко мне. На плакате был изображен лихой малый, упитанный и самоуверенный, в парадной морской форме с золотыми галунами. Особенно меня впечатлили белые перчатки и сияющее лезвие сабли с затейливым эфесом. Я толкнул дверь. С таким же успехом в тот день я мог бы угодить в тюрьму или оказаться матросом на корабле, уходящим в кругосветное плавание.

      Так что президент мог бы заодно поблагодарить и Кэрол Замански. Если б не она, кто знает, куда меня вывела бы кривая: в менеджеры по продажам какого-нибудь хлама, в страховые агенты, в горнолыжные тренеры в Колорадо или в полицейские в Чикаго. Или, может, я гонял бы сейчас пивной трейлер где-нибудь по дорогам Ми-луоки.

      В феврале мы вернулись из Ирака. Обычная миссия, от Аль-Асада до Рамади у нас было три цели. На жаргоне они именуются «целями повышенной ценности». Это обычно штабы, координационные центры, склады оружия, иногда полевые командиры. Обычно мы работаем ночью, в районе Аль-Асада цель находилась в доме посреди деревни, я решил действовать днем.

      У меня два «сикорских-47», на борту каждого – по тринадцать человек. Плюс два дога, натасканных на взрывчатку. Я посадил свой вертолет прямо во дворе, второй сел снаружи. Группа оцепила периметр, чтобы деревенские не совались. Нам постоянно мылят шею за жертвы среди мирного населения. Вся операция заняла семь минут. На следующий день по округе пошли слухи, что вчера в деревню с неба спустились бесы с двумя огнедышащими львами.

      Потом мы вернулись, началась обычная переподготовка в Майами. Жара еще не навалилась, апельсиновые деревья отцвели, но в воздухе еще держался неуловимый аромат, похожий на смесь жасмина с лимоном. Белые стены домов утром становились розовыми, а яхты на горизонте были как на офорте – четкие, словно процарапанные тонкой иглой на синем небе.

      Я понял, что заваривается что-то серьезное, когда