Репрессии в Теси. Алексей Константинович Болотников

к теме репрессий3, почему-то невольно вспоминаю это изречение. За сухими цифрами отчетов и стандартными формулировками из справок Верховного и краевого судов – «реабилитирован» – иногда сложно увидеть сломанные жизни конкретных людей. Но и статистика, и архивные документы, и судьбы отдельных личностей в истории значимы, потому что они дополняют друг друга и, благодаря этому, мы можем видеть целостную картину прошлого.

      Говоря о политических репрессиях, многие подразумевают под ними годы сталинского террора, тогда как, обратившись к статье 1 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 года, временные рамки можно расширить.

      «Политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществляющиеся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами».

      Те, кто знаком с историей, могут без труда вспомнить, что факты имели место и до Сталина, и после него. Но таких массовых и кровавых деяний, пожалуй, не было никогда. Как сказал когда-то Станислав Ежи Лец: «У каждого века есть свое средневековье».

      Для России 20 века «средневековьем» можно было бы назвать 30—40-е годы.

      Передо мной музейные материалы по репрессиям 30—40-х: десятки постановлений ЦК ВКП (б), одно страшнее другого, кипы справок, анкет репрессированных… Даже при желании нельзя охватить все это в одной статье, поэтому выбрала лишь отдельные документы и выдержки из дела N 130, фонд 7 архива музея им. Н. М. Мартьянова4, наиболее емко раскрывающие суть репрессий. Это – как бы маленький экскурс в 1930 год, из-за сжатости газетной статьи не претендующий на полноту и всесторонность освещения темы.

      Постановлением ЦК ВКП (б) от 5.01.30 года «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» на селе фактически вводился режим чрезвычайного положения. Кто не идет в колхозы, тот враг Советской власти».

      По инструкции ЦИК и СНК СССР от 4.02.30 г. кулаки разделены на 3 категории. Первая – контрреволюционный кулацкий актив – немедленно изолировать вплоть до расстрела, членов семей выслать в отдаленные районы; вторая – остальная часть актива наиболее богатых кулаков – выселить в отдаленные районы; третья – владельцы менее мощных хозяйств – выселить за пределы коллективизированных селений. Куда же чаще всего ссылали минусинских крестьян в далеком 30-м? Это Абан и Богучаны, населенные пункты Чунояр, Малеева, Кондратьева (по реке Чуна); Покатеева, Лапина, Шелаево, Шиткино (по р. Она)…

      К зиме 1930—1931 гг. раскулачивание превратилось

3

«Эхо 37-го», газета «Власть труда»

4

При написании статьи использованы материалы из фондов музея им. Н. М. Мартьянова.