Воббит. Пол Эриксон

счастья где-нибудь еще, например на Клопиных холмах, в Клоплендском Парке или в Западном Клопвилле.

      С этими словами он откусил большой кусок буррито, обрызгав струей кетчупа одежду Брендальфа.

      – Конечно, приятно слышать, когда тебе желают приятного дня, особенно таким тоном, – сказал Брендальф. – Жаль только, что добрые слова не могут вывести пятна на одежде. А я ведь только недавно купил эту магическую хламиду в супермаркете.

      – Мы где-то встречались? – спросил Бульбо. – Боюсь, я не знаю вашего имени.

      – Нет, не встречались, но зато мне известно твое имя – Бульбо Банкинс. – В целом в этом не было никакого чуда, потому как на груди у Бульбо красовался бейджик из кофейни.

      – Тебе, между прочим, тоже известно мое имя, просто ты не помнишь, что так зовут именно меня. Я – Брендальф, а Брендальф – это я! Да-да, именно так! Подумать только, дожил до такого, что сынок Примадонны Дорк выставляет меня за дверь, будто я разношу по домам проспекты с рекламой ипотечных кредитов!

      – Брендальф! – воскликнул Бульбо. – Неужели это ты, тот самый странствующий маг, подаривший Старому Дорку волшебные тапочки, которые приводили его домой, когда он забывал свой адрес? Тот самый Брендальф, который рассказывал такие потрясающие истории на вечеринках, о Человеке из Нэнтакета и Девчушке из Перу[1]? Тот самый Брендальф, который был героем стольких судебных тяжб и сомнительных финансовых пирамид? Прошу прощения, но я понятия не имел, что тебя уже выпустили из тюрьмы.

      – Никогда в жизни я не сидел в тюрьме! – огрызнулся Брендальф. – Я договорился с окружным прокурором. Жаль только, что все мои остальные коллеги так вляпались. Как бы то ни было, я рад, что ты хоть что-то помнишь обо мне. Это дает мне право дать тебе то, на что ты так напрашиваешься.

      – А я что-то у тебя просил?

      – Конечно! Пинок моим черным башмаком под твою маленькую наглую задницу! Ты напрашиваешься на это с той самой минуты, как обрызгал меня кетчупом. К счастью для тебя, я вынужден оставить твой зад неприкосновенным, ввиду того самого приключения, в которое ты должен отправиться.

      – Прошу прощения! Не хочу я никаких приключений, спасибо за предложение. Желаю приятного дня!

      Однако Брендальф не намеревался никуда уходить, и Бульбо решил, что стоит распрощаться с ним повежливей на случай, если какие-то старые истории о Брендальфе окажутся правдой. И он вежливо, пусть даже неискренне, добавил:

      – Милости прошу завтра ко мне на завтрак, часов в одиннадцать. Завтра у меня как раз выходной. Итак, до завтра!

      С этими словами Бульбо повернулся к Брендальфу спиной и поспешно скрылся в своей норе, как это умеют делать только воббиты и раки-отшельники, быстро захлопнув за собой круглую дверь.

      – О чем я только думал? – спросил он сам себя, зайдя на кухню.

      «Стаканчик чего-нибудь покрепче должен успокоить нервы», – подумал Бульбо. Из спиртного была только старая, покрытая пылью бутылка черничного бренди. Гадость, конечно, но сойдет.

      Между

1

Аллюзия на популярные американские стихи-лимерики непристойного содержания. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)