Скандал у алтаря. Ким Лоренс

рядом с ним. В ее сузившихся глазах отражалась еле сдерживаемая ненависть, пока она вбирала в себя эти невозможно широкие плечи и сильную шею, которую венчала темноволосая голова. Он стоял, повернувшись спиной к гостям, подогревая досаду Мари, желавшую видеть его лицо.

      Когда все присутствующие встали, Мари, ненавидевшая каждый волосок на его шее, также поднялась, но с некоторым опозданием. Ноги ее дрожали, в горле пересохло. Чувствовала она себя как человек, стоящий на скале и не уверенный, сможет ли он прыгнуть вниз.

      Девушка вздернула подбородок. Однажды она уже сбежала и до сих пор сожалеет о своей трусости. Сегодня она никуда бежать не станет.

      Через несколько мгновений вплыла невеста, шурша кружевом и атласом. Слабый намек на самодовольство сквозил в ее улыбке. Впрочем, Мари этого не видела, потому что она была единственным человеком, который не повернулся к ней, чтобы выразить восхищение.

      – Давай же, давай! – яростно шипела она сквозь стиснутые зубы.

      Дама в огромной шляпе наклонилась к ней.

      – Дорогая, с вами все в порядке? – спросила она, обмахиваясь полями шляпы, как веером.

      Мари выдавила улыбку.

      – Все хорошо. – Служба началась, и она тихо выдохнула: – Наконец-то.

      При звуках его голоса – холодного, уверенного – по ее сотрясавшемуся от дрожи телу прокатилась волна гнева, сжигая последние сомнения.

      Позже, когда Мари пыталась восстановить в памяти цепочку событий, предшествовавших скандалу, у нее ничего не получилось – в памяти образовался провал. Она понятия не имела, как оказалась в проходе, но отчетливо помнила, что дважды открывала рот и не могла произнести ни звука.

      Только с третьей попытки она обрела голос:

      – Я возражаю!

      Глава 2

      Мари была шокирована почти так же, как две с лишним сотни пар глаз. Все уставились на нее – акустика здесь была отличная.

      – Я крайне возражаю. – Осознавая, что голос слабеет, она распрямила плечи и повторила с такой силой, что ее слова эхом отразились от стен. – Крайне!

      Грамматически это было неверно, но, несомненно, привлекло внимание. Мари находилась в состоянии, которое можно описать, как ощущения игрока в регби с мячом в руках, когда на него набрасываются соперники. Или, может, это состояние, подпадающее под закон о психическом здоровье. Как там говорится? Представляет опасность для себя и окружающих? Был только один человек, для которого она представляла угрозу, тот, который…

      Прекрати думать, Мари! Вот он, твой момент, – не позволь ему ускользнуть!

      – Он!..

      Драматическая пауза не была умышленной. Когда человек, который повернулся последним, – ее предполагаемая жертва – взглянул на нее, горло Мари превратилось в пустыню.

      В голове мелькнула одна мысль: опасность!

      Во многом он выглядел так же, как шесть лет назад: высокомерный, непомерно гордый, с прямым тонким носом, высокими скулами и чувственным ртом. Рот почему-то вызвал у нее ассоциацию с жестокостью. Он был похож на какого-то языческого вождя. Или