Унесенные блогосферой. Татьяна Шахматова

ткани ее синего платья, юбка которого была похожа на колокольчик кукольного наряда. Вообще девушка поразительно напоминала персонажа диснеевского мультфильма: огромные карие глаза, пухлые розовые губки, длинные до пояса пшеничные волосы, тонкая талия. Все было идеально. Живого, а не придуманного художником человека, в ней выдавали только контур бюстгальтера, обозначившийся под тканью платья и чуть потрескавшаяся от сухости кожа возле ногтей.

      Вика недоуменно покосилась на меня в зеркале.

      – Ты слушаешь?

      Волевым усилием я оторвал взгляд от девушки, срочно соображая, о ком сейчас говорила тетка. Впрочем, догадаться было не сложно. У Виктории в данный период жизни был только один человек, которого она могла сравнить с убитыми любителями лобстеров, а, возможно, она даже с удовольствием поменяла бы их местами. Само собой, Вика говорила о доценте университета, господине Сандалетине Кирилле Михайловиче.

      После того как Вика занялась частной практикой судебной экспертизы, она больше не преподавала и занималась только научной деятельностью. В силу своего физического отсутствия на факультете она давно не участвовала в местных интригах, и с этой стороной вузовского прошлого ее связывала лишь взаимная ненависть с доцентом Сандалетиным, которая, надо сказать, сильно портила Виктории научную карьеру, так как помимо прочего доцент являлся секретарем Ученого совета, через который велась вся научная деятельность в университете. История эта была запутана, как следы самого черта, гонимого отовсюду в ночь перед Рождеством.

      – Зачем тебе понадобился Сандалетин? – поинтересовался я.

      – Свою методику анализа оскорблений хочу опубликовать. И через Совет провести, чтобы ее отрецензировали. Судьи любят все отрецензированное.

      – И ты думаешь, что Сандалетин пропустит?

      Она вздохнула:

      – Пропустить пропустит, но нервы, само собой, потреплет. Я даже заявилась с этой темой на конференцию в Москву, чтобы отзывы коллег собрать. А тут это убийство, как назло. Совсем не к месту. Теперь вся надежда, что Сандалетин без отзывов пропустит, так как поездка в Москву явно откладывается.

      Наконец стало понятно, почему Вика так сопротивлялась новому делу. Речь шла об амбициях. О научных амбициях. В этом моя неправильная тетя-блондинка не привыкла уступать.

      – И ты решила прийти во всеоружии? – усмехнулся я, имея в виду все эти кудри и маски на лицо, но она то ли не поняла, то ли прикинулась.

      – Методика железная. Стреляет, как Калашников – без осечек, как ее могут не опубликовать? – пробормотала она и закрыла глаза.

      Мне стало тоскливо. Не знаю, что там было раньше между Викой и Сандалетиным, но сейчас ученый секретарь доставлял проблемы не столько ей, сколько мне. Если Вика встречалась с ним от случая к случаю, то я, начиная со второго курса, видел доцента Сандалетина каждую неделю на лекциях и практике по истории литературы, где наш преподаватель напрочь забывал о том, что семейная вендетта не