Александр Маккуин. Кровь под кожей. Эндрю Норман Уилсон

Детмара, Джонатан Блоу, покончил с собой в 1977 году, выпив бутылку гербицида. Двенадцатилетний сын Джонатана, Амори, был свидетелем его смерти. «Он сказал, что папа ни разу не вскрикнул, но сжал кулаки от боли», – вспоминает Детмар.[275] В мае 2007 года Изабелла выберет тот же способ свести счеты с жизнью.

      Кроме того, Изабелла рассказала новому другу о своем стремлении к красоте, о желании маскироваться и сдерживать свои порывы при помощи преобразующей силы моды. Подобно Маккуину, она себе не нравилась. Свое лицо она называла «уродливым» и стеснялась «слишком крупных передних зубов», которые она называла «молотилками».[276] В 1980-х годах она записалась на прием к знаменитому нью-йоркскому дантисту и спросила, нельзя ли что-нибудь сделать с ее зубами, но дантист отказал ей: она обратилась к нему слишком поздно. «Ее привычка мазать губы и зубы помадой отчасти имела отношение к этому воображаемому уродству, – считает Детмар. – Нелюбовь к своему лицу была еще одним демоном, которого Иззи пронесла с собой по жизни».[277]

      Детмар помнит, когда его жена впервые заговорила о Маккуине. Сразу после дипломного показа в колледже Святого Мартина она ворвалась домой и рассказала мужу о мальчике, «который кроит как Бог».[278] Несмотря на то что Иззи время от времени подбрасывала Маккуину по паре сотен фунтов и он получал пособие по безработице, денег на то, чтобы снять квартиру, ему не хватало. Ему очень хотелось уйти из родительского дома. Узнав об этом, Изабелла предложила ему поселиться в доме, принадлежавшем Хельге, матери Детмара. Высокий викторианский дом под номером 33 находился на Олдерни-стрит, в Пимлико, на улице с ленточной застройкой. Вскоре после выпуска Ли переехал туда с Ревой Мивасагаром. «Изабелла хотела, чтобы у него был свой дом, где он мог бы работать над ее внешностью, шить ей одежду, – говорит Рева. – Она восхищалась его работой, считала, что он просто не может ни в чем ошибаться. Он страшно радовался самостоятельной жизни и переживал творческий взлет».[279] С самого начала Изабелла называла Маккуина средним именем – Александр, – потому что ей казалось, что оно звучит величественнее и больше подходит для подающего надежды художника-модельера, который мечтает о собственной линии одежды. Позже Ли будет уверять, что вовсе не потому изменил имя, что «Александр», по мнению Блоу, звучало «шикарнее». «Я отказался от первого имени, когда начал работать на себя, потому что в то время был зарегистрирован на бирже труда», – говорил он.[280] Кроме того, Маккуин начал ассистировать Изабелле на фотосессиях. Однажды летом он пришел в ателье Джона Маккиттерика и попросил взаймы несколько костюмов, две кожаные куртки на молниях с заклепками. «Он взял их во вторник, а в пятницу вечером мы с другом зашли в один гей-бар на юге Лондона и наткнулись на Ли, одетого в мой костюм! Представьте мое удивление, – вспоминает Джон. – Волосы он пригладил гелем и сделал маленький кожаный галстук-бабочку. Я чуть не умер со смеху, когда увидел

275

Там же, с. 1.

276

«The Mad Muse of Waterloo», Larissa MacFarquhar, указ. изд.

277

Blow by Blow, с. 42.

278

Detmar Blow, в беседе с автором, 26 июня 2013.

279

Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.

280

«The Real McQueen», Alix Sharkey, Guardian, 6 июля 1996.