Никто, кроме президента. Лев Гурский

не надо задирать голову, как в Думе, рискуя пронести ложку мимо рта; можешь спокойно есть и ронять крошки на голову диктора…

      Короче говоря, завтракать умному человеку рекомендую в Кремле, ужинать лучше на Краснопресненской. Ну а дневной голод, если уж приспичит, можно утолить в Государственной Думе на Охотном ряду.

      Однако сегодня меня занесло спозаранку именно на Охотный ряд, и я отхватил почти весь набор утренних удовольствий.

      Бог упас меня от полотеров, зато верхний буфет был безнадежно закрыт. Никого и ничего. Ругнувшись черными словами, я поплелся в вип-столовую, предвидя грядущее хамство: даже когда депутатская кормушка пустовала, здешние тетки обслуживали публику с гостевыми картами до того неприязненно, что кусок не лез в горло. Если же у касс возникала хоть малейшая очередь, тетки начинали и вовсе глядеть сквозь нас, а замечать лишь людей с депутатскими висюльками… Думаете, я не мог бы сделать себе пластик высокого ранга, чтобы эти дряни передо мной стелились? Я – и не мог бы? Мог бы! Мог. Хоть президентский. Просто не люблю высовываться из толпы по ерунде. «Мы неизвестны, но нас узнают. Нас почитают умершими, но мы живы в великом терпении…» Золотые слова. Терпи, Желтков. По части терпения ты всегда был великим мастером. У тебя есть то, чего у них нет и не будет. Лик твой ужасен, путь твой высок, да пребудет с тобой сила…

      – Что вы мне суете? Нет у меня девяноста копеек сдачи, – буркнула тетка на кассе.

      Оттого, что на моем лацкане отсутствовал депутатский значок, мегера со мною не церемонилась.

      – Не надо мне ваших копеек. – Я постарался сдержать себя, не расплескав силу. – Просто выбейте мне салат из свежих помидоров, вот этого заливного угря и чашку кофе.

      – Я не имею права отпустить вас без сдачи, – нервно ответила кассирша. – У нас не городской общепит, у нас Государственная Дума России. Возьмите что-нибудь еще на эти деньги.

      – Да что тут можно взять – на 90 копеек?

      – Хлеб можно, девять кусков. Хороший хлеб, свежий.

      – Зачем мне его столько? Я хлеба почти не ем. Что я с ним, по-вашему, буду делать?

      – А я откуда знаю? Что хотите. Голубей покормите… Ну так мне выбивать или вы отойдете от кассы? За вами уже два депутата!..

      В результате я унес за свой столик целый поднос с большой горой хлеба. Чтобы не приниматься за нежного угря сразу после склоки – половины вкуса не почувствуешь, – я насадил на вилку помидорную дольку, окунул ее в лужицу сметаны, отправил в рот и развернул с тыла «Московский листок». Курс доллара, погода, визит в Москву и.о. генсека ООН, автомобильная пробка на Новом Арбате, вышел двенадцатый «Гарри Поттер», жена Звягинцева обвиняет ФСБ… Что за День Сурка? Я про все про это уже читал!

      Я заглянул на первую страницу. Так и есть! Опять! Мне снова всучили вчерашний номер! Ну, Дума, погоди, разозлился я. Придет час. Рано или поздно тебя разгонят вместе с твоими кассиршами, твоими киоскершами, твоими полотерами и твоими полузасохшими цветочками демократии. По моим наметкам,