.

      Борис Михайлович, не спеша брёл к своему дому. Батон хлеба, и коробка яиц лежали в его пакете. Как мало, стало ему нужно. Раньше, денег постоянно не хватало, даже когда неплохо зарабатывал. А теперь, остаются излишки от небольшой пенсии. «Похоронные» деньги давно отложены, и дети проинформированы о тайном месте их хранения. Никто не должен страдать материально, когда его не станет. Дети живут отдельно, и жена, ушла из этого мира. Как часто он хотел побыть один, раньше. Отдохнуть от суеты и постоянного галдежа городской жизни. Забраться в какую-нибудь лесную глушь, но обязательно с речкой, поселившись в отшельнической избушке. Он был неприхотлив в быту, и еде. Хотя, в былые годы, с лёгкостью мог позволить себе «шиковать». Но омары съедены, а прошлые путешествия по дальнему, и ближнему зарубежью, как старая киноплёнка – в архиве его памяти. Память, слава Богу – пока ещё в полном порядке, как и рассудок. Странное ощущение: ты жив, но тебя, словно уже ни для кого нет. Тебя не замечают. Ты никому не нужен. Никто просто не знает о твоём существовании, разве что коммунальные службы, и пенсионный фонд исправно, и ежемесячно приветствуют тебя.

      Зазвонил телефон.

      – Да, привет! Хорошо. Какие у меня дела? Гуляю, вот, в магазин ходил… Конечно. Позвони, только. Пока, – тень улыбки скользнула по лицу старика.

      «Странная натянутость разговора с сыном. А ведь раньше мы с ним болтали. О чём? Интересно, я был хорошим отцом? Нет, конечно, не идеальным. Ругался, наказывал, что ещё? Бил? Но только в глубоком детстве, ладошкой по попе, да через шубу… Наверное, не очень хороший, или не очень плохой? Был… Я и сейчас ещё отец, только… Выросли детишки. Зато теперь, как говорится: „И умирать не страшно“. А когда было страшно, и что такое, этот страх смерти? Других страхов, что ли мало. Иной раз бывало, жить страшнее…»

      «Но почему плохой? Нормальный. Другим уж всё равно теперь не стать. Играли, рисовали, гуляли… Им было интересно со мной, и весело. И дочка, как она радовалась моему возвращению с работы! Бежала мне навстречу, распахнув свои маленькие ручки. А я шёл, и страшно боялся. Боялся, что она может споткнуться и упасть. Хотелось рвануться к ней, но страх спровоцировать её на ответное движение останавливал внутренний порыв. «Только бы не упала, – звучало в голове». Такая маленькая и ласковая хохотушка. Да.

      Капризный, в детстве, сынуля пытался кричать на всю округу, за что и получал шлепок по заднице. Благо, что тот «капризный» период прошёл очень быстро, почти незаметно. Ещё до детсада. Доброта и отзывчивость стали его «визитной карточкой». Впрочем, это можно отнести к обоим детям. Хотя, чуть-чуть наглости им бы в жизни не помешало. Оба любили утреннюю рыбалку. Сначала, я брал с собой дочь. Потом, сын стал ходить со мной. Теперь, я и сам не помню, где лежат удочки.

      Я их часто баловал, но порой бывал и жестковат. Но так я отец, а не мамаша, со слюнявчиком в руках… Как недавно, и уже совсем давно, всё это было. Какие взрослые стали дети, но всё ещё глупые. Только теперь не слушаются, и советов почти не спрашивают, – взрослые… Свои ошибки нагляднее. Глупыши. Не стоит торопиться отказываться от детства. Чем дольше ты его сохранишь, – тем лучше. В душе, конечно. В поступках, взрослеть лучше пораньше. Всё должно быть вовремя. Вот теперь я много знаю. Опыт жизненный огромный. Столько повидал, испытал, прочитал и познал, что пора помирать. Всё это ненужно даже мне».

      Старик, вдруг заглянул в свой пакет: «Молоко забыл! Ну, и ладно. Схожу вечером, или завтра утром. Теперь не к спеху. Это ж не то, что было раньше: хоть дождь, хоть снег, хоть камни с неба – вставай и беги на молочную кухню за детским питанием! Молоко, кефир, творожок. Вкусный творожок-то был… Выросли детки».

      Михалыч остановился у детской площадки, и присел на лавочку. В утренние часы, здесь было пусто и тихо. Молодые мамочки ещё не вышли на прогулку со своей ребятнёй. Детсадовских, – тащили за руку к манной каше, а школьники обречённо несли свои рюкзаки, набитые учебниками, словно «Бурлаки на Волге».

      «Люблю утро: свежо, светло, и всё устремлено вперёд, в будущее. То самое время, когда ты, вполне оправданно, никому не нужен».

      Сколько друзей, и товарищей было у Бориса в молодости! И вот теперь, – один. Кто-то умер, но не все. С большинством он сам прервал отношения. Не терпел предательства и фальши. Некоторые исчезли сами, когда Михалыч, потерял значимую должность. Конечно, это были не друзья, и даже не товарищи. Просто им всем, было что-то нужно от Бориса. Кому – халява, выгода, а кому – статус значимого друга.

      «Наверное, всё-таки не страшно, когда от тебя чего-то хотят, – подумал он, – гораздо хуже, когда перестают общаться, если им ничего материального от тебя уже не нужно. Но и сожалеть о таких потерях не стоит. Это не страшно, и даже не обидно. Разве может быть страшно, когда от тебя отваливается засохшая грязь? Немного жаль. Жаль, что волочил её за собой…»

      Старик откинулся на резную спинку лавочки, и прикрыл глаза, слушая птичий щебет.

      «Только бы не впасть в маразм! Раз уж смерть неизбежна, то хотелось бы уйти достойно, и в здравом рассудке. Не хочется ослепнуть. Оглохнуть, тоже плохо. Потерять способность