Оригинал Хохолкин. Валерий Роньшин

Смело ведёшь ты корабль свой по морям да по волнам. Ни один волосок не дрогнет на твоей голове-головушке. Хотя навстречу тебе движутся ураган Галина, тайфун Полина и смерч Марина.

      А в далёком далеке ждёт-пождёт капитана своего Капитонова его любимая Настенька. Сколько уж к ней кобелей всяких-разных подкатывалось да подмазывалось. Никому Настенька не отдала даже пяди плоти своей.

      А капитан Капитонов всё бороздит и бороздит бескрайние и безбрежные океанские просторы; всё преодолевает и преодолевает безмерные и безразмерные напа̀сти и невзгоды; твердою рукой ведя корабль свой через тернии тернистые прямёхонько к звезде своей путеводной – ненаглядной Настеньке.

      Но не дождалась, ох, не дождалась капитана Капитонова отрада души его капитанской… А всё потому, что шли по дороге строем пионеры былых годов.

      Туру-ру-ру-ру!.. – трубил в трубу трубач.

      Бам-барабам-бамбам!.. – барабанил в барабан барабанщик.

      Идут пионеры былых годов. Подтянутые. Молодцеватые. Девяностолетние…

      – Кто шагает дружно в ряд?! – спрашивали они сами себя.

      И сами же себе отвечали:

      – Пионерский наш отряд!

      А навстречу пионерскому отряду несётся по рельсам трамвай. И рулит им водитель Николай.

      – Сторонииииииись! – зычно кричит он пионерам-пенсионерам, потому как совсем без тормозов.

      И все сторонились… Все, да не все… Последний пионер что-то замешкался. А Настенька в последний же миг выхватила его из-под колёс своими сильными девичьими руками. А саму себя выхватить не успела… Лежит на рельсах перееханная.

      Пионеры пионерский салют отдают геройской Настеньке.

      Отец Варений отходную читает над отходящей Настенькой.

      Бегут по небу облака… По земле течёт река… А Настенька никуда уже не побежит и тем более не потечёт. Так и будет лежать-полёживать до второго пришествия, а может даж и до третьего.

      А капитан Капитонов в океане морском знать не знает и ведать не ведает обо всех этих сухопутно-шекспировских страстя̀х-мордастя̀х. Но что-то чует душа его морская и что-то щемит сердце его капитанское… И как в воду глядел Капитонов. Принесла ему через моря и океаны чайка белокрылая в клюве своём вѐстушку печальную. Нет, капитан Капитонов, больше у тебя любимой Настеньки.

      Нет-таки нет… Нет-таки нет… Нет-таки нет…

      Стонет и плачет капитан Капитонов и бьётся о борт корабля. А вместе с капитаном стонут и плачут и бьются о борт волны морские. И белоснежные чайки заходятся в криках-воплях: аа-аа-аа! И безмолвные рыбы раздирают свои жабры в безмолвных же рыданиях. И чёрное от горя солнце нависло над чёрным от горя Капитоновым.

      Нет-таки нет больше любимой Настеньки!..

      Грызёт капитан Капитонов от ярого отчаяния дощатую палубу, прогрызая её аж до самого до трюма, где контейнеры с лимонами. Но хоть ты и все лимоны изгрызи, капитан, вместе со всеми контейнерами, а жизнь слаще не станет; не вернётся уж к тебе боле твоя любимая Настенька ни вживе, ни въяве; и тело её, трамваем перееханное, не сошьёшь,