Первородный грех. Филлис Дороти Джеймс

Фробишера?

      Он ответил резко:

      – Не знаю, так ли уж это обязательно, но вне всякого сомнения, целесообразно. Нам совершенно не нужно, чтобы возникли какие-то недоумения по поводу этой смерти.

      – Недоумения? – переспросила Клаудиа. – Недоумения? Какие могут здесь возникнуть недоумения?

      Она понизила голос, и теперь их разговор велся практически шепотом. Почти незаметно для себя оба отодвинулись подальше от перегородки, поближе к окну.

      – Ну ладно, не недоумения, – сказал он. – Сплетни, слухи, скандал. Можно позвонить в полицию прямо отсюда. Не через коммутатор. Смысла нет. Если ее спустят на лифте, может, удастся вынести ее из здания до того, как сотрудники узнают, что произошло. Там, конечно, Джордж… Разумнее впустить полицейских через тот вход. Придется сказать Джорджу, чтобы держал язык за зубами. А где эта девушка из агентства?

      – Я же сказала – с тобой по соседству. У Блэки. Проходит тестирование.

      – Или скорее всего рассказывает Блэки и кому ни попадя о том, как ее отвели наверх, чтобы взять пленку, а она обнаружила труп.

      – Я дала им обеим четкое указание ничего никому не говорить, пока мы сами не сообщим обо всем нашим сотрудникам. Жерар, если ты полагаешь, что можно хотя бы на два часа сохранить происшедшее в тайне, выбрось это из головы. Будет расследование, огласка. Им придется нести ее вниз по лестнице. Совершенно невозможно уместить в нашем лифте носилки с трупом в пластиковом мешке. Господи, только этого нам еще не хватало! Свалилось как снег на голову, вдобавок к нашим недавним бедам. Великолепный способ поднять дух наших служащих!

      На миг оба замолчали. Никто из них не двинулся к телефону. Потом Клаудиа взглянула на брата:

      – Когда в прошлую пятницу ты сказал ей, что она уволена, как она это восприняла?

      – Она покончила с собой не потому, что я ее выгнал. Она была разумным человеком и понимала, что ей придется уйти. Она, должно быть, поняла это в тот самый день, как я приступил к своим обязанностям. Я всегда давал понять, что в нашем издательстве ровно одним редактором больше, чем нужно, что в крайнем случае мы всегда можем отдать материал внештатнику.

      – Но ведь ей пятьдесят три! Ей не так легко было бы найти другую работу. А она проработала здесь двадцать четыре года.

      – На полставки.

      – На полставки. А работу выполняла почти на полную ставку. Издательство было ей домом.

      – Клаудиа, все это сентиментальная чепуха. У нее была какая-то жизнь и вне этих стен. Какое, черт побери, все это имеет к нам с тобой отношение? Человек либо нужен издательству, либо нет.

      – Именно так ты ей и сказал? Что она больше не нужна?

      – Я не был жесток с ней, если ты это имеешь в виду. Я просто сказал, что предполагаю пользоваться услугами внештатника для редактирования научных и документальных материалов и что в связи с этим ее должность становится излишней. И добавил, что хотя она не может на законных основаниях претендовать на полное выходное пособие, в том, что касается финансовых вопросов, мы все устроим наилучшим