Позвони мне, позвони. Роберт Рождественский

чудак развел костер и сел около него. Греться. В разгар лета. В полдень. Пока я прочел стихи, с меня сошло одна тысяча семьсот сорок восемь потов. Всем операторам студии я бы немедленно выдал звание Героев Советского Союза. Это ж не работа. Это ж адовы муки. Пекло. Но сейчас уже строится здоровенный домище. Будет новая студия. С января.

      Сегодня у нас свободный день. Препремся осматривать местные достопримечательности. Домик Пушкина. Домик Щусева. И все такое прочее.

      А завтра – конференция. Опять битых два часа слушать высказывания местных мыслителей. Опять нашего заслуженного фельетониста Л. Лиходеева окружит толпа гавриков, и каждый будет тянуть его за рукав. И говорить: «Знаете, у меня засорилась уборная…», «А у нас в квартире соседка стерва… Нельзя ли про все про это фельетончик тиснуть… Тема пропадает…».

      Кстати, печатаю я на машинке прославленного фельетониста. Во живет, буржуй! Даже машинистку с собой таскает!!

      А как ты там, хорошая моя?

      Скучаешь? Я – очень!!

      И люблю тебя до чертиков в глазах. И мечтаю о середине месяца. Когда я увижу тебя. Сам. Собственными глазами! И собственными руками!!!!

      Как там у вас погода? Правда, что есть такая штука – снег? И что он холодный? И что, когда его возьмешь в руку, он тает? Чудно все это! А мы, понимаешь, ходим в рубашечках, и нам еще – представь себе, жарко! Во. 20 градусов, как одна копейка.

      Пиши мне, ластынька моя. Любимая моя солдатка! Недолго тебе осталось тянуть свою вдовью лямку. Скоро, очень скоро «я к тебе приеду поездом…».

      Целуй Катюшку. Передавай всем персональные приветы. Пиши мне. Люблю тебя. И целую сильно. Р-Р-Р

      Перед расставанием

      Я к тебе приеду поездом,

      так, чтобы не знала ты.

      На снегу весеннем

      пористом

      проторчу до темноты.

      В дверь звонить не стану бешено,

      а, когда вокруг темно, —

      я тихонечко и бережно

      стукну в низкое окно.

      Ты в окошко глянешь боязно,

      я сильнее постучу…

      Нет!

      Я не поеду поездом!

      Самолетом прилечу.

      Да!

      Конечно!

      И немедленно,

      ошалев от маяты,

      позвоню из Шереметьева

      и в ответ услышу:

      «Ты?!

      Где?

      Откуда?

      Что ж ты мучаешь?!

      Как приехал?!

      Не пойму…»

      И тогда

      машину лучшую

      я до города возьму.

      Полетит дорога по лесу,

      упадет к ногам твоим…

      Мне остался час

      до поезда,

      а мы

      о встрече говорим.

      Ночью

      Как тихо в мире!

      Как тепло…

      А если

      в этой тишине

      ты —

      мне

      назло,

      себе

      назло —

      устала

      думать обо мне!

      И номер набрала рывком.

      И молча отворила дверь…

      Я, может, даже не знаком

      с ним —

      постучавшимся теперь.

      А