Машина различий. Уильям Гибсон

так достану, – отозвался продавец. – А о чем это?

      – О великой битве в Техасе, о великом генерале.

      Продавец баллад удивленно вскинул брови. Глаза у него были голубые, с безумным блеском – то ли от голода, то ли от религии, а может, и от джина.

      – Так, значит, ваш мистер Хасинто – один из этих крымских генералов, француз?

      – Нет-нет, – снисходительно улыбнулась Сибил. – Генерал Хьюстон, Сэм Хьюстон из Техаса. И мне нужна эта песня, крайне нужна.

      – Сегодня вечером я закупаю свежие публикации и непременно спрошу вашу песню, мисс, непременно спрошу.

      – Мне нужно по меньшей мере пять экземпляров, для всех моих друзей, – сказала Сибил.

      – За десять пенсов вы получите шесть.

      – Значит, шесть, и сегодня вечером, на этом же месте.

      – Как скажете, мисс. – Продавец тронул поля шляпы.

      Сибил поспешила затеряться в толпе. Все получилось! И не так уж это было и страшно. Раз, другой – и совсем привыкнешь. Да и как знать, может, песня и вправду хорошая, так что люди, которым продавец сбагрит в конце концов свои листочки, получат удовольствие. Внезапно рядом с ней возник Мик.

      – Неплохо, – снисходительно заметил он, запуская руку в карман пальто, чтобы, как фокусник – кролика, извлечь оттуда теплый, с пылу с жару, яблочный пирожок, обсыпанный сахарной пудрой и завернутый в промасленную бумагу.

      – Спасибо, – произнесла Сибил с удивлением и облегчением; она как раз думала свернуть в какой-нибудь тихий уголок и достать украденную шаль, а ведь Мик, получается, все это время ни на секунду не спускал с нее глаз. Она его не видела, а он ее видел. Такой уж он есть, и не надо об этом забывать.

      То вместе, то порознь они прошли весь Сомерсет, а затем и огромный рынок Петтикоут-Лейн, освещенный с приближением вечера сонмом огней: ровно горели калильные газовые фонари, ослепительно сверкало белое ацетиленовое пламя, среди разложенной на прилавках снеди мигали чадящие масляные лампы и стеариновые плошки. Несмотря на оглушительный гвалт, Сибил, к вящей радости Мика, одурачила здесь еще троих торговцев балладами.

      В ночном сердце Уайтчепела, огромном питейном заведении, где на поблескивающих золотыми обоями стенах полыхали газовые рожки, Сибил нашла дамскую уборную. Там, в безопасности вонючей кабинки, она смогла наконец переложить свою добычу поудобнее. Шаль была очень мягкая, чудесного лилового цвета – благодаря одной из этих странных новых красок, которые делают из угля. Сибил аккуратно сложила шаль и затолкала ее в корсет, пусть пока полежит в надежном месте. Вернувшись к своему новому руководителю, она застала его уже за столиком. Мик успел заказать для нее медовый джин. Сибил села рядом, не дожидаясь приглашения.

      – Отличная работа, девочка, – сказал Рэдли, пододвигая ей стакан.

      В зале было не протолкнуться от крымских солдат-отпускников; на крикливых, багровых от неумеренно поглощаемого джина ирландцах гроздьями висели уличные феи. Служанок тут не водилось, только устрашающего вида бармены в белых