Торговцы грезами. Олаф Бьорн Локнит

Великая, наконец-то он подох! Кто бы это не сделал, я ему бесконечно благодарна… Хватит с меня мучений, подозрений и вечных сопровождающих!..

      – Вот они, женщины, – вполголоса добавили за окном. – Не успел один помереть, как она уже мчится к другому!

      – Чари, ты сегодня же сходишь… знаешь куда, – распоряжалась тем временем госпожа Линдисса. – Скажешь, что я буду ждать вечером… если удастся удрать от них. Если не приду вовремя – пусть подождет, я ж не гвардеец, чтобы бегать по приказу. Так, а теперь…

      Ветреная красавица порылась в складках одежды и вытащила крохотный флакончик. Недовольно скривилась, откупорила, вытряхнула на ладонь несколько капель содержимого и тщательно втерла в глаза. Спустя мгновение она уже захлебывалась безостановочно текущими слезами.

      – Редкостная мерзость… – с трудом проговорила она. – Чари, пошли отсюда, сил моих нет…

      Поддерживаемая верной служанкой рыдающая Линдисса покинула комнату. Двое за окном переглянулись и по очереди бесшумно перемахнули через подоконник.

      Киммериец на всякий случай выглянул за дверь, убедившись, что овдовевшая подружка (или законная супруга) убралась достаточно далеко, а больше отдавать долг памяти усопшему никто пока не собирается. Ринга подошла поближе к столу и принюхалась:

      – А покойник-то воняет.

      Похоже, в комнате разлили целую бочку с благовониями, но стойкий приторный запах все равно оставался.

      – Ну что, не раздумала? – осведомился северянин, обходя стол и осматривая тщательно закрытый труп.

      – Нет, – вздохнула Ринга. – Идти, так до последнего.

      – Тогда стой у двери и слушай.

      Белый шелк, как выяснилось, был подвернут под края стола и приколочен мелкими гвоздиками. Пришлось их вытаскивать по одному с помощью кинжала. Затем освобожденный край покрывала аккуратно откинули в сторону, открыв тщательно обмотанное широкими белыми лентами тело.

      «Интересно, сколько лет каторги в Заморе полагается за… Так, под осквернителей и грабителей могил мы не подходим – он еще не похоронен, – киммериец осторожно приподнял и надрезал ленту, закрывавшую лицо. – Труп мы не воровали, ничего от него не откромсали… А, все равно, поймают – мало не покажется. Значит, не должны поймать… Нет, кому же назначила свидание эта рыженькая?»

      – Ринга, иди сюда.

      Рабирийка послушно оставила свой пост у двери и приблизилась к столу. Остро отточенный кинжал с еле слышным треском разрезал последний слой шелка. Девушка издала еле слышный сдавленный звук, а привыкший ко всему наемник неожиданно почувствовал сильнейшее желание оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда.

      – М-м-м, – выдавила Ринга. Ее и без того белая кожа приобрела слегка зеленоватый оттенок.

      – В окно и без шума, – приказал варвар, подозревая, что сейчас может произойти. Но Ринга справилась, вцепившись в доски стола и с усилием несколько раз сглотнув.

      – К-какая гадость, – наконец, выговорила она. – Что с ним сделали?

      – Зашили,