Вторая половина. Игорь Селютин

искрится золотая звёздочка…

      Потом следовали синий, жёлтый…

      Тонкая рука коснулась чёрной пряди…

      Серый квадратик…

      А глазищи светлые-светлые… Ах, какие глазищи!.. Как небо в воде колодца…

      Меньше прочих нравились оранжевый и зелёный…

      Вадиму было приятно находиться рядом с Лилией… Приятно и уютно… Хотелось рассказывать что-то откровенное и греться в лучах её внимания…

      Последним в ряду оказался грязно-коричневый.

      – Хорошо.

      Потом Лилия показывала Вадиму какие-то нарисованные лица, и он должен был указывать на те из них, которые нравятся, и те, которые не нравятся.

      При этом Вадим в глубине души надеялся, что он-то сам Лилии нравится.

      – Спасибо, маэстро. Теперь можете погулять в саду примерно час. И заходите к Михаилу Юрьевичу. Я передам ему все материалы.

      Вадим сказал: «Спасибо».

      Направляясь к выходу, спиной почувствовал взгляд и тепло улыбки. Не оглянулся.

      В коридоре подошёл к окну. Прижался лбом к стеклу. Оно было тёплым. Жаль…

      Вадим постоял немного, тупо глядя прямо перед собой. Потом побрёл к лестнице.

      Он не пошёл в сад – направился к Инге. Поднялся на четвёртый этаж – и столкнулся с ней на лестничной площадке.

      Инга – невысокая, пятидесятилетняя женщина с короткой стрижкой ярко-рыжих волос. Её лицо, усыпанное веснушками, могло бы казаться некрасивым… Но оно таким не кажется. Рядом с Ингой забываешь о том, что бывает какая-то другая красота, кроме доброты. А ещё у неё волшебный голос, гибкий, чувственный, немного хрипловатый. Слушать бы и слушать…

      – Привет, Инга, – сказал Вадим.

      – Здравствуй, миленький. Отчего невесел?

      – Ах, не спрашивай… Я позабыл все слова… Плёл что-то несусветное… Впрочем, видно, что Михаил Юрьевич понимает больше, чем ему говоришь. Одним словом, нужно зайти через час…

      – Пойдём на балкон, – предложила Инга.

      Они пошли в конец коридора.

      С маленького балкончика, в торце здания видны крыши, спускающиеся по зелёному склону горы, а над ними – широкая полоса моря. Носятся ласточки…

      …Тёплый ветер приносит слуху то отдалённый гул самолёта,… то чей-то смех…

      …Присутствует в воздухе что-то ещё…

      Тени забытых воспоминаний…

      Голоса?.. Запахи?.. Картинки?..

      Возникло – и растаяло…

      – Вадим, – сказала Инга, сделавшись вдруг печальной, – Ты говорил, что съёмка назначена на четыре…

      – Да.

      – Ты не мог бы прийти домой… не слишком поздно? Сегодня 17 июня, три года со дня смерти Василия… Посидим вдвоём, выпьем, поговорим…

      Вадим кивнул.

      – Скажи, Инга, почему он умер так рано? Как это было? Я ничего не знаю о твоём муже. Кажется, он был военным лётчиком?..

      – Да, он был военным лётчиком и умер, как настоящий мужчина.

      Василий был командиром большого транспортного «Громова…»

      Однажды в его самолёте произошла авария… Потом была экстремальная