Жезл силы. Дмитрий Захаров

сен широким рукавом. Трава покрыта  инеем, будто щедрая рука осыпала землю серебром.  Тревожная тишина сковала прохваченную ранними заморозками землю,  ощущение опасности витает в воздухе.

        Две фигуры перемахнули  бревенчатый частокол. Высота  десять локтей, почва в этом месте вспаханная, мягкая. Искатели сокровищ роют день и ночь, надеясь разыскать драгоценности  меотов,  только кроме старых кореньев, и крытых вековой ржой обломков железа ничего не обнаружили. Ржа старая, проеденная дырами, железо лежало в земле еще до Потопа, так брешут ведуны. Ведуны хранят тайны Сестринского Хряща с рвением истинных скопцов, на дыбе не выведать! Чести ради, в летописи Городища  не упоминается случаев, чтобы ведун оказался на дыбе. Напротив, по их указам изменники попадают в руки безжалостных катов.

       Коренастый мужчина угодил босой ступней в лужу, громкий шлепок разнесся в воздухе. Беглецы  затаились, не решаясь двигаться дальше. Через просеку темной громадой застыл лес. Враждебный, таинственный, мохнатые ветви елей угрожающе тянут колючие руки, хотят ужалить. Голубые хлопья тумана стеклись в лощину, лесной шум слышен отчетливо, явственно, насыщенный влажной моросью.  Тревожно квакали лягушки, оповещая о появлении чужаков, залаяли неугомонные шняки, дразня, коверкая на свой лад звуки леса. Шевельнулась прибрежная осока, к беглецам приблизился мохнатый зверек, блестящие  бусинки глаз сверкают во мраке.

      – Брыль, режь твой дух медью, сорванец!

      Высокий юноша погладил животное, зверь доверительно тявкнул.

      – Доброй ночи тебе, Брыль!

      – Он не доносчик? – коренастый подозрительно косился на животное.

      – Это – Брыль, добрый малый. Он нам поможет, не тушуйся, Щипач!

        Человек, которого звали Щипачом, озирался по сторонам.

      – Воля твоя, Ратмир! Я не доверяю зверям, оборотням и шнякам! А кроме того нелюдям. Нелюди вельми опасные, сразу не почуешь, кто перед тобой. Добрый бродяга, как мы с тобой, или нелюдь! Инде молвят, нету их в наших местах, нелюдей этих. Они на юге живут, в горах, как брешут старики… – голос у него был слабый, тонкий, будто ветки сухие ломают. Голос никак не соотносился с фигурой человека – массивной и кряжистой.

      – Помолчи! – молодой человек прижал ладонь к губам.

       Щипач осекся, переступил с ноги с ногу.

      – Что почуял твой друг?

      – Они здесь! – едва слышно прошептал Ратмир. Он провел ладонью по лбу,  будто хотел стереть кривой шрам в виде переплетающихся пауков.  Рана была совсем свежей, бугристой, края воспалены. Она причиняла немало беспокойства молодому человеку. Он часто доставал из полотняной сумы керамическую склянку, смазывал ладошку лечебным бальзамом, и прикладывал пахучую, клейкую массу к коже.

      – Мозглы?! – бледно, без звука, одними губами вопрошал здоровяк. Уродливый нарост на спине не сковывал движения, а длинные, свисающие до земли руки выдавали недюжинную физическую мощь.

      – Мозглы, режь их медью, кто же еще?! – раздраженно сказал беглый. Он склонился к лису, и внимательно слушал. Пес тявкал, острые уши напряглись.

      – Кость в горле, кость в горло!  – бубнил горбун. –  Святые девы покровительницы Вселенной, отчего бросили Щипача?!

      – Замолчи, прошу тебя!  Святые девы тебе не помогут!

      – Нечестивец! – буркнул Щипач, но вяло, будто внутренне соглашаясь с товарищем. – Каждый добрый человек тушуется перед гневом семи дев.

      – Я не в счет!

      – Ты не в счет, бродяга! – согласился горбун.  –  Ты – нелюдь?

      – Сам ты – нелюдь! – огрызнулся Ратмир.

      – Точно нет? – Щипач пытался искоса заглянуть в лицо товарищу, отчего поскользнулся, и едва не упал в грязь.

      – Нет, режь тебя медью! – молодой человек нарочно выпучил глаза, чтобы товарищ мог удостовериться.

      – Чести ради… – Щипач выглядел смущенным. – Чести ради, бродяга! Мне страшно, вот и мелю невесть что!  Прощаешь?

      – Уже простил! – мужчина втирал в ожог мазь. Терпкий запах базилика, укропа и сушеницы топяной смешивался со смрадом испражнений. Очистные сооружения в Городище работали из рук вон плохо, отбросы сливали по дренажным канавам, параша застаивалась в низинах. Зимой наледи покрывали кочки, но с наступлением оттепели ручьи уносили следы человеческой жизнедеятельности. Скверным временем года была осень, пока землю не сковали морозы. Жижа заставилась в низинах. Брезгливый Щипач шмыгал носом, и мученически заводил глаза к небу.

      – В прежние времена дерьмо не текло по улицам как дождевая вода!

      – Тебе откуда ведомо? – Ратмир не удержался от усмешки.

      – Старцы рассказывали…

      – Все старцы одинаковы! В их пору и небо было синее, а солнце грело теплее!

        Горбун вытянул шею, пытаясь разглядеть в серой массе леса.

      – Что ты там ищешь? – спросил юноша.

      – Верно, мозглы рядом?

      – Рядом. Брыль не ошибается.

      – Неужели  мозглы  подошли к стенам Городища, кость им