Прокурорская крыша. Николай Старинщиков

нее теперь Александр Сергеевич. Прилип.

      – Ешь, говорю, курицу, – велел хозяин. Он взял в руки длинный нож. Отпилил ножку и протянул.

      – Кушай. Ноги ведь еле носишь…

      Однако та продолжала все ту же тему:

      – Ты только представь себе… Никаких проблем. Подписал бумажку – и гуляй себе на здоровье. Раз в месяц к тебе приходят, деньги приносят, уколы делают.

      – Серьезно, что ли?

      – В зависимости от медицинских показаний…

      Тамара попробовала ножку: сообразил целиком птицу в духовку засунуть. Женщина бы до такого не додумалась.

      Выпили еще по рюмке, закусили и принялись собираться.

      – Странно, – удивлялся Лушников. – Голова больше не кружится… Выходит, сто грамм – самое лучшее лекарство.

      – Это пока, – возражала Тамара Борисовна. – Потом хуже будет. К тому же, если превысить дозу…

      Тамара принялась развивать похмельный вопрос. Сергеич внимательно слушал. Гражданская жена – все-таки медик. Кто, кроме нее, может подсказать. Придется подчиниться и жить согласно рецептам.

      Они выбрались из квартиры на улицу и пошли по тротуару среди прочих прохожих.

      Бывший летчик во все ноздри дышал весенним воздухом. Лицо порозовело.

      Они повернули в сторону магазина «Полянка» и встретили по пути старого знакомого и родню Ваню Гирина. Сергеич остановился, несмотря на холодный взгляд молодой супруги.

      – Как живешь, Иван? Не летаешь больше на своем вертолете?!

      Естественно, Ваня давно не летал. Это была всего лишь шутка.

      Иван протянул крепкую руку:

      – Давно тебя не видел, – и уставился вопросительно на женщину.

      – Тамара Борисовна, – улыбнулся Сергеич. – Моя супруга.

      – Когда ты успел?! – удивлялся Гирин. – И ничего не сказал!

      – Да мы это… Без росписи.

      – Тогда понятно. А ты слышал, может? Этот, Уляхин который… Николай… Кажется, с катушек съехал полковничек. Квартиру придумал на меньшую обменять. Чтобы, говорит, меньше платить. Ну?… Не дурак ли?!.. И жена у него согласилась…

      Тамара Борисовна незаметно придавила Лушникова пальцами у локтевого сгиба. Стоять неохота человеку.

      – Не работаешь? – продолжал спрашивать Гирин.

      – Какой там! – Александр Сергеевич отрицательно качнул головой. – Сам еле хожу, а ты говоришь – работа…

      – Сын-то хоть пишет? – допрашивал бывший товарищ.

      – Нет, – добросовестно признался тот. – Не пишет уже чуть не год. И концов найти не могу. Надо бы запрос в округ послать, да все некогда. Болею. Голова кружится.

      – То-то я смотрю на тебя – зеленый ты. – Гирин внимательно взглянул на друга. – Бледный. Какой у тебя диагноз?

      Ответ оказался удручающим: «Опущение всего организма».

      Гирин оттопырил нижнюю губу. Интересный диагноз. Старухам обычно такие ставят. Специально. Чтобы не приставали к людям с расспросами. Надорвались по молодости – к чему теперь вопросы!..

      – Ты больше гуляй, – учил вертолетчик Гирин. –