Песни китов. Владимир Шпаков

красный, Борис Сергеич вывалился из комнаты и похромал в кухню.

      – Но он же работает?! – не отставал папаша. – Ведь работает?!

      – Значит, есть какая-то хитрость!

      Спор продолжили за бутылкой, купленной по дороге. А Севке тут же захотелось ознакомиться с плодами родительских трудов. Убедившись, что выпивать сели надолго, он приблизился к дверям мастерской. Рогов-старший вообще-то не приветствовал визиты сына в святая святых, но дверь все-таки не запирал.

      Мастерская оказалась завалена инструментами, промасленной ветошью, только верстачок с маленькими тисками был чистым. На верстачке стояло некое металлическое устройство, вроде как система противовесов, собранная из металлических шаров на небольших штырях. Один из штырей служил маятником и – качался. Без всякого привода, качался сам собой! Не поверив поначалу глазам, Севка внимательно обследовал «мобиле». Устройство не имело мотора, и батарейки не было, и провод к сети не тянулся, а шар между тем ритмично двигался влево-вправо! Значит, не прав физик Гром? Это же он говорил, что вечного двигателя быть не может, но вот, работает прямо на глазах!

      Его позвали на кухню, когда бутылка была опорожнена. Вытянув в сторону протез и сияя пьяным румянцем, Сергеич потрепал Севку за плечо:

      – Этому ставлю только пятерки с плюсом! Разрешали бы ставить шестерки – ставил бы без размышления! Твое, Ванька, семя! Этот себе всегда кусок хлеба заработает, на паперти не окажется!

      – Главное, чтоб в не столь отдаленных местах не оказался… – усмехнулся папаша.

      – Это еще почему?! – округлил глаза трудовик.

      – Шляется, где не положено. А? Чего молчишь? Я ведь правду говорю.

      Севка опустил глаза:

      – Не шляюсь я нигде…

      – Шляешься, шляешься! И девчонку соседскую с собой таскаешь! Хорошо, Сашка охране сказал, что обознался и никакой ты не Рогов…

      Достав из буфета вторую бутылку, папаша разлил водку по рюмкам.

      – Давай, прекращай партизанщину, а то задницу надеру.

      Трудовик провел рукой по Севкиному загривку:

      – Не трогай парня, он умница… Вырастет – гордиться будешь! Твои маятники для него будут семечки!

      – Ну, ты-то, положим, секрет не разгадал!

      – Я не разгадал, а он разгадает!

      Что из тебя вырастет? – вопрошал папаша. – А? Ты какой-то другой. Знаешь, Сергеич, что с ним в младенчестве было? Он шпильку материну в розетку сунул. Короткое замыкание, искры, а этому хоть бы хны! Даже пальцы не обжег, держался до последнего, хотя тут и взрослых убивает на раз! Его к электричеству тянет, как муху на говно!

      Скажи Севка, что та шпилька была не единственной, да еще прибавь про лампочку в подвале, гореть бы заднице огнем. Да только он не дурак – себя раскрывать.

      Оба собутыльника с интересом рассматривали юного феномена. Тот, в свою очередь, оглядывал протез Бориса Сергеича и представлял, что остальное тело тоже неживое, то есть состоит из протезов. А что? Есть ведь роботы, о них даже