«Ход конем». Андрей Батуханов

И только пятый, егоровский, ложился в общую копилку. Слабый и чахлый. Может быть, всё гасила какофония, создаваемая другими заключёнными.

      И даже при таком способе обработки каменной глыбы им удалось отколоть от неё солидный кусок. Остаток времени они размолачивали его. Наконец завыла долгожданная сирена, смена была окончена. При помощи своего спутника Борис поковылял на плац общего сбора.

      – Русский? – прилаживая его руку себе на шею, тихо спросил его защитник.

      – Ага!

      – Эк ты грамотно по ноге себе заехал.

      – Издеваешься?

      – А так бы не узнали друг о друге, – весело улыбнулся новенький.

      После отбоя он согнал с соседних нар румынского дезертира и полностью оккупировал их. Чему Борис был даже очень рад. Концлагерь и работа в каменоломне и так изматывала, а тут под ухом часами что-то скулят на незнакомом тебе языке.

      – Алексей, – сказал новенький и протянул руку, – из Пензы.

      – Борис Егоров. Я из Ленинграда.

      – Слыхал, красивый город.

      – Серенада, а не город.

      – Наших здесь много?

      – Достаточно. А что?

      – Да так… Потом. Спать пора, – сказал Алексей и буквально через две секунды захрапел.

      Утром, увидев, как Борис ковыляет на своей опухшей ноге, новенький нажевал хлебный мякиш из части своей пайки, потом в дальнем углу барака намотал на него висевшую там под потолком паутину, а из барачной печки-буржуйки скребанул золы. Хорошо всё перемешал, слепил плоскую лепёшку. Оторвав подшивку своей лагерной робы, ловко закрепил эту импровизированную «пилюлю» самодельной лентой на ноге Бориса. Тот изумлённо наблюдал за всеми этими манипуляциями.

      – Эх, каплю мёда бы! Зажило бы как на собаке.

      В завязавшемся разговоре Алексей узнал, что Борис – по образованию физик, достаточно секретный, ушел на фронт, будучи не в состоянии оставаться в тылу, когда другие погибали.

      – Теперь сдохнешь здесь, – сурово сказал Алексей.

      – Возможно, но совесть моя будет чиста.

      – И много это тебе даёт?

      – Ощущение того, что я человек, а не шакал.

      – Волк?

      – Не знаю, но предавший своих всегда шакал. Пассивность – это тоже род предательства.

      За этим разговором они дошли до места работы. Периодически Алексей поддерживал Бориса, когда тот оступался, ковыляя по камням. Смена с трудом, но прошла. И снова Алексей прикрывал своими ударами по камням слабые шлепки своего нового друга.

      Борис на удивление быстро стал поправляться. Через неделю рана затянулась, Егоров смог, хотя и хромая, самостоятельно передвигаться.

      – Ты буквально поставил меня на ноги! – поблагодарил Алексея физик.

      – А вот я их скоро протяну.

      – Я могу поделиться с тобой пайкой, – Борис мгновенно напрягся и быстро отреагировал на намёк, послышавшийся ему в словах бывшего полкового разведчика.

      – Хоть ты и достаточно секретный физик, а дурак! – возмутился Алексей. –