За пределом беспредела. Евгений Сухов

слышишь? Она пугает нас Назаром!

      Хорек угодливо хохотнул.

      Николай ухватил пальцами девушку за щеку и прошипел:

      – Дура, я поставлю раком не только тебя, но и твоего Назара!

      – Вот ты сам ему об этом и скажи!

      – Ах ты, сучка остроумная! – В тесном пространстве киоска оглушительно прозвенела пощечина. – Я тебя научу светским манерам!

      В стекло нетерпеливо постучали.

      – Чего хотел? – высунулся Хорек.

      – Сигарет не продадите? – спросил мужчина.

      – Не видишь, что ли?! Учет! – Хорек закрыл окошечко и задернул шторы.

      – Оборзела, блядина! – воскликнул Колян. – Что за моду взяли эти соски – так разговаривать с уважаемыми людьми!

      Неожиданно он совершенно успокоился. Это был очень плохой признак.

      – Я тебя, мразь, на понт брать не хочу. Несколько дней назад я угробил твоего Селезня.

      – Как?!

      Николай хмыкнул:

      – Интересуешься:. Ткнул ему ладошкой в горло, вот его и не стало. Могу это повторить и с тобой… если мы, конечно, не договоримся. А теперь ответь мне на один вопрос, красотуля: каким способом тебя Селезень дерет? Кто-то тебя должен ведь утешить, так почему же не я?

      Отступать было некуда – лопатки девушки уперлись в стену.

      – Не посмеешь!

      – Ты, видно, еще ничего не поняла. Юбку, дура, подними! Да повыше, чтобы я твой сейф разглядел. Хорек, помоги ей, а то нам эту сучку до утра не уговорить.

      Хорек захихикал и с готовностью ухватился за подол девушки.

      – Отпусти! Отпусти! – пыталась она высвободить юбку из цепких пальцев Хорька.

      – А ножки-то у нее стройные!

      Девушку опрокинули на стол, разметав при этом во все стороны металлические банки, с грохотом полетевшие на пол. Николай рванул колготки, и прозрачная пленка мгновенно разъехалась, обнажив голые бедра. Звонкая оплеуха заставила тренькнуть бутылочки с пивом.

      – Шире ноги, паскуда! Еще шире, чтобы не туго было, чтоб мне мозолей на елде не натереть: А хорошо. Класс! Признайся, голуба, Селезень и вставить-то не умел! Не будь меня, так настоящего мужика ты бы и до смерти не попробовала.

      Николай по-хозяйски обхватил бедра девушки и входил в нее яростными толчками.

      – Улыбайся, сучка! Не люблю, когда баба подо мной с кислой рожей лежит. Ну, кому сказано?! Поласковей!

      Прозвенела новая оплеуха.

      Девушка попыталась улыбнуться, но вместо улыбки у нее получилась болезненная гримаса.

      – Шире улыбку! Селезню-то небось не с такой кислой рожей давала! Хорек, дай ей еще разок по губам, а то у меня руки заняты.

      Хорек, заливаясь смехом, ударил девушку по лицу.

      – Получила? Будешь в следующий раз знать, как не слушаться старших. А теперь улыбайся… Вот так: Это уже получше будет. Ох, хорошо!

      Николай на мгновение замер, прикрыв глаза, потом впился ногтями в бедра девушки, расцарапав кожу, и что было сил ткнулся тазом вперед.

      – Все! – радостно объявил он. – Уверяю тебя, гoлуба, это лучший акт в твоей жизни. Лет через тридцать, когда состаришься,