Королева Тирлинга. Эрика Йохансен

раз мне даже удалось выбраться из палатки.

      – А сколько всего было раз?

      Булава пожал плечами.

      – Неважно. В конце концов они связали веревки узлом, которого я не знаю.

      – Не думаю, что дальнейшие попытки побега – хорошая идея, Лазарь.

      – Не могли бы вы все-таки называть меня Булавой?

      – Кэрролл же тебя так не называет.

      – У нас с Кэрроллом своя история, госпожа.

      – Не сомневаюсь. – Келси на секунду задумалась, вдруг осознав, что про себя она всегда называла его Булавой. – И все-таки мне больше нравится Лазарь. Это имя несет в себе доброе предзнаменование.

      – Ну, как вам угодно. – Булава заерзал, попытавшись размять затекшие мышцы, отчего веревки на его лодыжках и запястьях заметно натянулись.

      – Тебе больно?

      – Скорее неудобно. Разумеется, бывало и похуже. Как нам удалось перебраться через реку?

      – Это была какая-то магия.

      – Какая еще?..

      – Лазарь, – резко прервала его Келси. – Я хочу обсудить с тобой ошибки своей матери.

      Булава нахмурился, будто сжавшись от ее слов.

      – Моя приемная мать дала какое-то обещание хранить все в тайне. Ты тоже давал такую клятву?

      – Нет. Королевская стража дает обет хранить в тайне частную жизнь правителя, но его публичные поступки являются всеобщим достоянием.

      – Тогда расскажи мне, что она сделала не так.

      – Не мне вам об этом рассказывать.

      – А кому же?

      – Не мне, – сквозь зубы процедил Булава, и на лбу его выступили капельки пота.

      – Это что-то ужасное, да?

      – Да.

      Сердце Келси екнуло. Когда она была совсем маленькой, она часто фантазировала о своей родной матери, как, должно быть, делают все приемные дети в трудную минуту. Она представляла ее красивой, доброй женщиной, нежной и внимательной. В отличие от холодной и отстраненной Карлин, ее мать никогда не держится отчужденно. Однажды она придет за Келси, заберет ее из лесного домика и увезет прочь от бесконечной учебы и муштры. Просто ей требуется на это немножко больше времени, чем ожидалось.

      Однажды, когда Келси исполнилось семь, Карлин усадила ее перед собой в библиотеке и рассказала, что ее мать давно умерла. Это положило конец фантазиям о побеге, но не помешало Келси сочинять еще более подробные истории о своей матери: королева Элисса была великой правительницей, любимицей своего народа, героиней, которая заботилась о голодных и хворых. Королева Элисса восседала на троне и вершила правосудие, воздавая всем по справедливости. А когда она умерла, ее тело несли во главе торжественной траурной процессии по улицам города, народ оплакивал ее и батальон тирской армии отдавал ей честь, подняв обнаженные мечи. Келси пестовала этот образ, пока наконец не научилась вызывать его в памяти в любую минуту, окончательно уверившись в его реальности. Когда Келси вернется в столицу, чтобы занять свой трон, ее тоже будут встречать парадом, и она въедет в Цитадель под ликующие приветствия жителей, всю дорогу доброжелательно помахивая