Ангелы мщения. Женщины-снайперы Великой Отечественной. Любовь Виноградова

все время вспоминала слова немолодого лейтенанта, которого все звали Андреич: «Дожить бы до Нового года… И чтобы с елкой!» И ей так хотелось, чтобы эти ребята выжили и отметили вместе с ними Новый год, и чтобы с елкой. Привезли мешки – каждый защищен дубовыми досками и железными поясами. Какие же это вообще-то мешки? Разве что условно можно их так назвать. «Метрового диаметра кишка из толстого брезента набита всякой всячиной, обвязана, как копченая колбаса, бечевкой. Посреди петля, на которую подвешивают ее к крючку бомбодержателя» [140]. С таким громоздким грузом, очень тяжелым для По-2 с его слабеньким моторчиком, Ольга Голубева вылетела с летчицей Ниной Ульяненко на противоположный, огненный берег пролива. Надевая морской спасательный пояс, который должен был надуться в воде, Ольга подавляла в себе беспокойство, вспоминая совет погибшей под Новороссийском Дуси Носаль, первого Героя Советского Союза в полку: «Тревоги оставляй на земле!» В низкой дождевой облачности Нина и Ольга долетели до противоположного берега. Ветер отнес их к северу, так что пришлось поворачивать и искать Эльтиген. Вскоре его стало видно: пожары, беспрестанные вспышки взрывов. Мешок удалось сбросить со второго захода прямо к белому зданию школы.

      С каждым полетом Ольга чувствовала себя увереннее и скоро уже кричала морякам, снижаясь: «Эй-ей! Держитесь!» или «Лови воблу, полундра!» [141]. Аня Бондарева бросала еще и письма, объясняясь своим «морячкам» в любви. Не получив подкреплений, эльтигенский десант 6 декабря прорвался к горе Митридат. Тяжелораненые, которые не могли идти со всеми, попросили, чтобы им дали оружие и боеприпасы, чтобы поддержать прорывающихся товарищей [142].

      Камни, камни – холодные, острые камни. Куда ни шагнешь, повсюду камни и темнота, сплошная, черная темнота. Подземелья справа и слева, впереди и сзади, им нет конца. Над головой – 25 метров камня. Огромная каменная масса давит на тебя и теснит, хотя места здесь столько, что кое-где могут проехать и грузовики, и танки – если только свод или стены пещер не обрушены бомбежкой.

      Чем осветить эти громадные подземелья? С освещением неважно. Здесь размещено очень много воинских частей, и свет все добывают как могут: умельцы делают лампы из противотанковых снарядов, в которые наливают бензин и вставляют фитиль из тряпки, или жгут лучину. Но, может быть, и к лучшему, что многие подземные коридоры и залы так и остаются во тьме: лампа осветила бы там жуткие картины.

      Чем дальше, тем тяжелее воздух. Пахнет сыростью и гнилью, на земле валяются тряпки, клочья бумаги и кости. Много незахороненных человеческих останков. Красная армия вернулась сюда лишь пару недель назад. Стены исписаны словами, лозунгами, фамилиями. Почти все, кто написал это, мертвы. Лишь некоторые из них попали в плен к немцам [143].

      Вот отсек, полный тел погибших солдат. Они лежат в шинелях, рядом винтовки. Кто-то лежит в середине подземной галереи, другие – вдоль каменных стен, кто-то полусидит, прислонившись к стене, – жуткое зрелище. Очевидец, хоть

140

 О. Т. Голубева-Терес. Интервью автору. Саратов, сентябрь 2010 г.

141

 Там же.

142

 Кузнецов А. Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция. М.: Вече, 2011. Интернет-версия.

143

 Описано Проценко. Цит. по: Абрамов В. Керченская катастрофа 1942. М.: Яуза; Эксмо, 2006. С. 97, 98.