Юность воина. Марик Лернер

дикарям? Вроде да, но они же не люди… Задачка…

      Дверь распахнулась, и они вошли. Очередной псоголовый и совершенно нормальный с виду человек. На вид лет тридцать, крепко сложенный. Серые внимательные глаза, темные короткостриженые волосы, гладко выбрит и одет в том же стиле, что и посетители. Даже эмблема на груди присутствует. На горца не похож. Скорее южанин из столичных краев. Там давно все перемешались. Одно слово – имперцы.

      Мартышка была женского пола. То есть не сказать, что с виду чем-то заметно отличалась от предыдущего экземпляра. Нет заметно меньшего роста или еще каких явных признаков. Грудь точно не выпирает. В штанах и полушубке поверх рубахи, но непонятно откуда пришла уверенность – самка.

      Любой же отличит бабу, пусть и нарядись она в мужские портки. Черты лица, движения. Хм… лицо. Тут откровенная морда. Узенькие маленькие глазки, широкие, на манер толстой волосатой гусеницы, брови. И приплюснутый нос, нервно подергивающийся. Ну натурально обезьяна. А одели в людское для смеха.

      – Хав, хав, – издала она звуки, приложив руку к сердцу. Ну к той стороне, где оно у человека находится.

      – Будь свободным! – произнес человек с еле ощутимым акцентом. С юга. Не здешний.

      – Э… и вам того же.

      – Правильно, – одобрил тот, – это приветствие. Вроде нашего «здравствуй». Что в переводе означает пожелание здоровья.

      Обезьянка нетерпеливо залаяла. Ей явно не понравились многословные объяснения.

      – Хорошо, – согласился в ее сторону человек. – Меня зовут Док, ее – Шуша.

      Вопросительный взгляд.

      – Блор фем Грай, – догадливо представился парень. В душе он порадовался. В точку попал. «Ее». Самка.

      – Она неплохо понимает имперское наречие, но говорить сложно. Глотка не так устроена. Поэтому я кое-что объясню.

      – Гав, гав.

      – Кратко, – вздохнув, сказал Док. – Насколько возможно. Тебя подобрали трое суток назад прямо у долины.

      Видимо, в выражении лица Блора нечто мелькнуло, как он ни старался держать невозмутимый вид.

      – Да, да. Тому уже много времени минуло. Сейчас не суть. Тут дело такое: чужака могли и бросить помирать на снегу. Ты здешним – никто. Еще и вещички прибрали бы. Сам понимаешь, кроме связанных договорами горных кланов, они людей не любят и плохо терпят чужаков.

      Значит, про закон гостеприимства не слышали, без особого удивления отметил Блор. Не дикари. Цивилизованные. Гораздо хуже.

      – У живого-то забирать запрещено без веской причины, – продолжал Док. – Но тут появилась маленькая загвоздка. На тебе печать бога.

      – А?

      – Ну, можно назвать ее отметиной, а можно знаком или отпечатком.

      – Гав, гав, гав, – разразилась псоголовая.

      Он сделал несколько жестов руками. Получил очередной лай в ответ.

      – Очень сложный язык. Мало того что легко недопонять сказанное, так еще несколько смыслов в одном слове, – рассудительно поведал переводчик. – Хотя случается,