Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа. К. У. Гортнер

нахмурился. Я обратила на это внимание, потому что на людях он никогда не проявлял гнева.

      – Ваноцца, – сквозь зубы ответил он, – как бы высоко я ни вознес тебя, ты все равно остаешься в выгребной яме.

      Потрясение на лице Ваноццы на миг порадовало меня. Вскоре она ушла вместе со своим почтительным мужем. Но перед уходом бросила через плечо полный отчаяния взгляд на Джулию: новобрачная танцевала под звуки тамбурина и струнных, а мой отец сиял, сидя на возвышении и выстукивая такт по обтянутому бархатом подлокотнику.

      Глядя теперь на Джулию – с капельками пота на лбу, глазами, горящими запретным возбуждением, – я вспомнила, как неспешно папочка застегивал рубиновую подвеску на ее шее и как ее кожа ловила отражения его перстней с драгоценными камнями…

      Джулии шел девятнадцатый год, и она перестала быть ребенком.

      – Ты где была? – спросила я. – Адриана думала, что ты наверху, спишь.

      Она в ответ схватила меня за руку и потащила по узкой лестнице на третий этаж, где располагались наши комнаты. Аранчино прижался ко мне, и мы, переступив через раскиданные у порога свежие травы, вошли в мою спальню. Стены здесь были покрашены в мои любимые цвета – желтый и голубой. В нише близ узкой кровати перед византийской иконой Богородицы с Младенцем – подарок отца – горела свеча. В углу высилась стопка томов в кожаных переплетах: Чезаре прислал мне из Пизанского университета сонеты Петрарки и Данте, которыми я под мигающую свечу зачитывалась глубоко за полночь.

      – Спаси нас Господи – там, на улице, настоящий ад. – Джулия показала на керамический кувшин и таз на столике. – Будь душкой, дай мне влажную тряпицу. Или я сейчас в обморок упаду.

      Я опустила Аранчино на пол и достала влажную тряпицу из таза.

      – Ты ходила на пьяццу, да? – спросила я, протягивая ей материю.

      Она вздохнула и опустила веки, протирая шею и грудь. Я нетерпеливо ждала, пока она закончит омовения.

      – Ну? Так что?

      Она открыла глаза:

      – А ты что думаешь?

      Я резко втянула в грудь воздух:

      – Ты выходила без разрешения, после того как Адриана запретила нам покидать дом?

      – Конечно, – ответила Джулия, словно в этом ничего такого не было, словно молодые благородные дамы каждый день ходят по улице без сопровождения или дуэньи, пока весь город томится от жары и ждет, когда конклав объявит о своем решении.

      – И ты… ты видела что-нибудь?

      Мое восхищение ее смелостью боролось с негодованием: почему же она не пригласила меня на запрещенную прогулку?

      – Видела. Бродят толпы головорезов, грозя местью, если не выберут кардинала делла Ровере. – Она скорчила гримаску. – Они замусорили всю пьяццу и ограбили собравшихся там истинно верующих. Папской гвардии пришлось их разогнать. Позор!

      – Адриана нас предупреждала. Говорила, что на улицах перед выборами нового папы всегда опасно.

      – Скажи-ка мне, кто передо мной, – после паузы ответила Джулия. – Уж не Адриана ли? Или я разговариваю