Удар змеи. Александр Прозоров

пожал плечами Зверев. – Силой тащить не стану.

      Он налил себе квасу, осушил берестяной стакан, налил еще. Варя подождала немного, спросила:

      – Ты, Андрей Васильевич, здесь ответа моего ждать намерен?

      – На улице холодно, Варенька. До усадьбы далеко. Коли согласишься, надобно сразу подворников от матушки присылать, да сбираться. День всего останется, послезавтра в седло. Некогда туда-сюда мотаться.

      – Как в седло? А вещи? Скарб наш, рухлядь всякая. Тут возков пять выйдет, не меньше.

      – В Москве все есть, – отрезал Зверев. – Обоз тащить – это лишних две недели в пути. А времени, Варенька, и правда в обрез.

      – Прям как в полон берешь! Цап, в чем есть – и через седло.

      – Лишние вещи – лишняя морока. А отчего, кстати, у тебя четыре пары валенок в сенях стоят? Вас же тут двое всего живет!

      – Сыро в хлеву и на конюшне бывает, вода проливается, когда возим. Одна-две пары сохнут, в других ходим… А ты что подумал?

      – И тулупов четыре штуки тоже сохнут?

      – А чего мокрые таскать, коли запасные есть? – улыбнулась хозяйка. – В сундуке токмо моль зря сожрет. Так и проветриваются, и польза от них. Жаль, все они Андрею не по росту. Но вроде управляется как-то.

      – Понятно…

      – Не смотри на меня так! – рывком поднялась Варвара. – Неуютно мне.

      – Я и не смотрел.

      – А то я не чувствую! – Женщина отошла к печи, загрохотала крышкой, взялась за ухват. Зверев отвернулся, чтобы не смущать хозяйку.

      – Сколько у тебя детей ныне, княже? – спросила Варя.

      – Трое. Старшие девочки, и сын уже ходит.

      – Трое, значит, – повторила она, возвращаясь к столу. – Счастливый. Я ведь все понимаю, княже. Я девка дворовая без роду и племени, ты барчук. У меня лишь любовь, а за княгиней твоей – и титул, и земли, и узы кровные. Тут и не захочешь, а десять раз подумаешь. Коли же отец с матерью решили, и вовсе делать нечего. Понимаю, не виновен ты. И боярин с заботой ко мне… А все равно здесь, в сердце, колет и колет. Колет и колет…

      – Варя, Варенька, ты чего? – Он успел вскочить и прижать ее к себе, чтобы не увидеть женских слез. Лишь ощутил, как вздрагивает Варя в крепких объятиях.

      – Теперь и вовсе одна… – выдохнула она ему в шею. – Такая вышла забота.

      – Не нужно быть одной, – ответил он. – Ты ведь не холопка, человек свободный.

      – А не люб мне никто более! Все мы, бортниковы дети, однолюбы! – со злостью стукнула она кулаком ему по спине. Удар получился ощутимым: работа с ухватом накачала женщине крепкие мышцы. Андрей сразу пожалел, что снял зипун, а поддоспешник оставил дома.

      Тут в доме хлопнула дверь – и Варвара тут же отпрянула, утерла глаза, наклонилась к горячему горшку.

      – В Москву поехали, там одна не будешь.

      – С женой твоей под одной крышей жить? Смотреть, как ласкаешься с ней, милуешься, как в опочивальню ведешь?

      – Значит, отказываешься? – Хождение по кругу Андрею начало надоедать.

      – Думаю, – пожала плечами хозяйка.

      – Пятнадцать яиц, – сообщил, входя в комнату, паренек. –