Спасти Мейерхольда. Роман Апрелев

коллектива вам еще предстоит. Вы подставили своих товарищей, всех нас.

      – Готов искупить, Никанор Олегович.

      Апрелев смотрел на самодовольное гладко выбритое лицо начальника без боязни. Вообще-то связываться с этим человеком – себе дороже. Об этом знали все в телекомпании. Но сегодня душу грело сознание того, что все сделал правильно. Роман кивал, делая вид, что слушает вкрадчивую нотацию директора. Но творческое воображение уже взялось за карандаш. Несколько мысленных штрихов – и на голове у Никанора выросли симпатичные рожки. Еще линия – и вот между ними пробежала ниточка электроразряда. А теперь бороду! Что там еще в детстве рисовали на портрете Пушкина? Да, конечно, фингал под глазом! А на левой щеке пластырь крест-накрест.

      «Всё, стираем!» – подумал Апрелев, почувствовав, что готов засмеяться.

      – Ром, что снимаем? – спросил оператор Паша.

      – Деда.

      – Деда! Это хорошо. С бабой?

      – Не знаю, посмотрим.

      Машина подрулила к подъезду. Со скамейки встал старик.

      – Здравствуйте, вы Радий Радимович?

      – Да, добрый день. А вы корреспонденты?

      – Да, будем вас снимать.

      – Здрасьте, – буркнул Паша, доставая из багажника штатив.

      В канун 9 Мая в Волгограде всегда снимают такие сюжеты. Не потому, что они очень интересны и оригинальны – как раз новизны в них давно нет. Просто такие материалы обязательно должны выходить к памятным датам. А потом начальство может, не кривя душой, заявлять, что телевидение занимается воспитанием подрастающего поколения. Которое, правда, смотрит совсем другие каналы.

      Радий Радимович рассказывал, как он призвался в 1942 году, как воевал под Сталинградом, как попал в госпиталь. Апрелев упросил ветерана надеть мундир с орденами. Старик долго сопротивлялся – на улице стояла не совсем майская жара. Но журналист был настойчив.

      – Паша, надо перебивочки поснимать.

      Для этого Радию Радимовичу пришлось ходить туда и сюда. Роман прохаживался рядом с задыхающимся героем сюжета, который поминутно стирал ладонью пот со лба.

      – Молодой человек, я больше не могу!

      – Ну давайте еще вот к машине пройдем. Я вам помогу.

      И Апрелев силой волок ветерана в направлении, которое молча указывал оператор. Паша нервно курил, выбирая новые ракурсы, следя за красотой фона и про себя умоляя старика не давать дуба до окончания съемки.

      – Всё, спасибо вам большое, Радий Радимович! Смотрите себя завтра в шестичасовых новостях.

      – А? Когда? – с трудом переводя дыхание, загнанный ветеран за стуком собственного сердца не сразу расслышал, что ему сказали.

      А потом Апрелев писал закадровый текст: «Сейчас его походка не так тверда, как прежде. И пальцы сжимают не рукоятки автомата, а деревянную трость. Но для того и были все те муки и лишения, чтоб под мирным небом могли спокойно играть дети и радостно на них взирать старики. Те самые, что когда-то давно спасли эту планету!»