Призраков лучше не тревожить. Сергей Павловский

Да что ты, в самом деле, тут демагогию разводишь, – генерал Долганов скривился, словно в дупло его зуба мудрости вонзился бурав отечественного производства. – Издохло твоё МВД, давно издохло, и годится разве что на то, чтобы интеллигента безобидного пугнуть да покуражиться.

      – Так почему? – не сдавался Емельянов. – Спецы ведь остались. Только все они за задницу свою уболевают. А вы дайте ребятам гарантию, с самого верха, да уважительно к людишкам отнеситесь, да денежки не пожалейте – они любой мусорник вам до пылинки разгребут.

      Долганов вздохнул обречённо, поднялся, тяжело опираясь на подлокотники кресла, пронёс дряблый увесистый живот к окну, приоткрыл форточку. Пробасил, словно нехотя:

      – Положим, остались у них сыскари. И гарантировать может сам.

      – Ещё бы, – осклабился Емельянов. – Замочили человека из его команды.

      – Вот именно, – многозначительно ткнул перстом в потолок Долганов. – Только что он может гарантировать? Звание, должность, деньги, орден… И в данном случае не поскупится, уверен. Одного он гарантировать не может. Что не позвонит твоему сыскарю в один прекрасный момент, когда дело дойдёт до раскрутки, таинственный дядька, серьёзный дядька, и не скажет: «А чего ты, казак, распетушился? А? У тебя, орёл, жинка есть и дитёнки. Ты ж не хочешь их собственными руками похоронить?». И за себя твой сыскарь, может, и не испугается, а за семью – точно. Скиснет, потому как знает – как пить дать похоронят. Дело ведь, похоже, миллионов касается. Какие уж тут женщины, дети и прочие морально-этические экивоки…

      – Как будто у меня семьи нет, – сквозь зубы процедил Емельянов.

      – У тебя? – Долганов удивлённо повернулся к нему. – У тебя, Берсерк, семьи нет и быть не может. Ты кто? Ты – человек-призрак. Как материальная субстанция ты, конечно, существуешь, но как юридическая инстанция пока не оформился. И то, что у тебя, как у любого нормального мужика, есть отец, мать, жена и сын, знает кто? Я – и ты. Даже твои верные янычары не знают.

      «Хрен тебе в глотку, чёрт старый, – восхитился про себя Емельянов. – Эк загибает: «материальная субстанция», «юридическая инстанция»…» Но вслух упрямо буркнул:

      – Таких призраков и в ФСБ хватает, и в «шестёрке». Пусть и раскручивают.

      – Опять не прав. А конъюнктурные соображения? От манера у тебя, Сашка, придурка корчить…

      Генерал вперевалочку протопал к резному дубовому буфетику пятидесятых годов, провернул ключик на одной из дверок и извлёк из недр бутылку коньяка «Арарат», пару хрустальных пузатых рюмок и жирный лимон. Глянул на часы и, словно оправдываясь, пояснил:

      – Адмиральский час.

      Ещё пошарил в глубинах допотопного хранилища и с недоумённой миной вернулся к рабочему месту, сердито втиснул в стол кнопку вызова адъютанта. Тот появился мгновенно, как чёртик из табакерки.

      – Валерий! – свирепо рявкнул Долганов. – Где мой ножик?

      – Так я поточить взял, Леонид Сергеевич… – сконфуженно потупился адъютант.

      – Засранец, – безнадёжно махнул рукой Долганов. – Ну хоть ты, Сашок, объясни ему, что хороший адъютант обязан всё делать незаметно для начальства и, главное, своевременно. Вот чем я теперь должен лимон крошить?

      Емельянов в глубине души согласился с шефом, но от комментариев воздержался.

      – Так я сейчас мигом сам порежу, – засуетился лейтенант. – Одну минуточку…

      Он выудил невесть откуда складной нож и ринулся к столу. Споро располосовал цитрус, выложил на блюдечко. Преданно заглянул в глаза обожаемому начальнику:

      – Может, кофе и бутерброды?

      – Не… Обедать в столовку пойду, – отмахнулся генерал. – Свободен!

      Адъютант мышью скользнул за дверь. Долганов разлил коньячок, понюхал рюмку, довольно сморщился. Затем быстро опрокинул содержимое в рот, бросил следом дольку лимона, причмокнул сочными губами.

      Емельянов мелкими глотками смаковал свою порцию.

      – Можно курить, – великодушно разрешил Долганов. Сам он прочно «завязал» лет десять назад. Емельянов, давно мечтавший о благословенной затяжке, кивнул благодарно и придвинул пепельницу с фарфоровой легавой на ободке.

      – М-да… А ведь смена кабинета готовится, Александр, – обронил, словно невзначай, генерал. – А там и президентские выборы на носу…

      Емельянов пожал плечами:

      – Всё равно ядро останется – те, кто музыку заказывает. У нас всё под контролем.

      – Неправильно оцениваешь ситуацию. – Лицо Долганова как-то незаметно утратило привычное добродушное выражение, и профессиональная складка старого чекиста неожиданно чётко прорезалась в уголках рта. – Верней – не владеешь информацией.

      Емельянов вопросительно поднял бровь. Генерал Долганов редко изрекал подобные сентенции, так что это не сулило ничего хорошего. К тому же старый лис всегда оказывался прав. В данной ситуации следовало намертво захлопнуть рот, а уши, наоборот, развернуть и настроить. И внемлить, внемлить, внемлить…

      Генералу всегда известно больше, чем полковнику.