Камни прошлого. Александр Балашов

всём слушаюсь. И даже на рекомендованную тобой диету с великой радостью сел.

      – С радостью? – подняла брови Лаврищева-Семионова. – То-то у тебя, Ильич, первую неделю лицо было такое грустное… Вставай. На одну электричку уже опоздали, теперь бы на часовую поспеть.

      Лаврищев, всё ещё ёрничая, отдал честь, приложив руку к виску.

      – Слушаюсь, ваше превосходительство!

      – К пустой голове руку не прикладывают.

      – Так точно, ваше высокопревосходительство!

      Второе дыхание снова превратилось в первое. Лаврищев отстал от супруги на пару шагов и сказал жалобным голосом:

      – Диета, ваше сиятельство, – или лучше так, свет дальнозорких очей моих, – со мной творит чудеса, коль я ещё жив… Я и сам, душа моя, давно заметил, что если не кушать жирное мясо, бутерброды с икрой, не пить пиво с рыбкой – морда, ты права, становится меньше… Но – грустнее.

      Жена невольно улыбнулась удачной шутке мужа. Вслух же сказала:

      – Я всегда говорила, что ты не ту профессию в жизни выбрал. Колун так и не умер в душе твой, Ильич… Но запомни, дружок: я, наконец, возьмусь за твоё здоровье самым серьёзным образом.

      – Только запомни, подруга, – задыхаясь от быстрой ходьбы, ответил тучный Лаврищев. – Из всех овощей больше всего я шашлык люблю.

      – Вот, блин, гурман доморощенный!

      – Блины я, Машенька, тоже обожаю. Только вот каждый первый блин у меня в коме…

      – Иди молча, Петросян недоделанный!

      Игорь Ильич промолчал. Знал, что властная жена, засунувшая его за годы совместного проживания под свой каблучок, не терпела никаких возражений.

      РАЗОЗЛЁННЫЙ КАБЛУК – ЭТО КОПЫТО

      «В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси на поверхность что-нибудь одно».

(А.и Б.Стругацкие)

      Мария Сигизмундовна, женщина из семьи потомственных интеллигентов, московских снобов Семионовых-Эссенов в третьем (или даже четвёртом!) поколении, терпеливо сидевшая на «диете Малышевой», всегда заботилась о состоянии своего опорно-двигательного аппарата – руки её были свободны от любой поклажи. После очередной передачи «Здорово жить», где говорилось, что для долгой и здоровой жизни нужно ежедневно проходить не менее пяти километров пешком, она настояла, чтобы на дачу пенсионера Лаврищевы ездили не на машине, а на электричке. Путь от платформы до дачного домика (с учётом обратной дороги) составлял более семи километров. Несмотря на то, что этот марш-бросок отнимал у неё последние силы, оставшиеся после дачного отдыха, на автомобиле, как «совершенно вредном, опасном и экологически нечистом изобретении человечества», она решительно поставила жирный крест.

      Бывший судья суда одного из столичных районов не терпела апелляций. Да тому и не к кому было апеллировать: в семейной иерархии над Марией Сигизмундовной никто не стоял. В семье с неё начиналась вертикаль власти, ей она и заканчивалась.

      Игорю Ильичу оставалось только привычно играть роль мужа-подкаблучника. Все мы, как утверждал ещё великий