Загадка Бомарше. Владимир Гурвич

неужели вы будете есть одну картошку?

      – Но почему одну, у меня есть немного сала.

      – И все?

      – И все.

      – И вам нравится такая жизнь?

      – В общем, да.

      – Ничего не понимаю. Это же кошмар, целую неделю жрать одну картошку. Лучше уж удавиться.

      – Не лучше. Лучше есть картошку.

      – Вы странная женщина. Может вы не совсем нормальная. Да на кой сдался вам этот театр? Какую роль вы получили в моей пьесе? Кажется, там всего несколько десятков слов.

      – Что делать, я актриса второго плана. Я знаю свой шесток.

      – Что вы знаете? – не понял Феоктистов.

      – Свой шесток, – повторила Аркашова.

      – То есть, вы знаете, что вы плохая актриса – и вас это не колышет.

      – Это не так, я неплохая актриса. Просто я актриса второго плана. Должны же быть актеры второго плана. Не могут же быть все звезды. У каждого в жизни свое место. Я знаю свое место. Только и всего.

      Феоктистов несколько секунд задумчиво молчал.

      – Может, вы блаженная?

      – Не блаженная.

      – А какая?

      – Такая, какая есть.

      – А какая вы есть? Почему вы не отвечаете? – спросил Феоктистов, не дождавшись ответа.

      – Мне кажется, этот разговор бессмысленный. Я пойду. В вашем номере нет моего кошелька.

      – А какой был у вас кошелек? Вдруг я его случайно найду.

      Аркашова достала из сумки и показывала ему кошелек.

      – Вот такой кошелек. У меня их два – один для денег, другой для трамвайных талонов. Я не первый раз теряю кошелек, вот и решила деньги и талоны носить в разных кошельках. Тогда хоть что-то остается. А то если потеряю сразу все, придется пешком идти домой. А это далеко, я живу на окраине.

      – А что нельзя проехать разок бесплатно?

      – Я пробовала, не получается.

      – Что значит, не получается?

      – Мне стыдно ехать бесплатно.

      – Вы уверенны, что вы абсолютно нормальны?

      – Я надеюсь на это. А сейчас мне пора идти. Пешком – это почти час.

      Аркашова вышла из номера так стремительно, что Феоктистов только и успел проводить ее глазами.

      Надо было этой дуре дать денег на трамвай, мелькнула мысль. А ведь, правда, пешком попрется домой. С не станет. А, впрочем, черт с ней.

      Глава 4

      Аркашова сидела за столом и читала книгу. После обеда в желудке урчало, таким образом, он выражал недовольство от полученной скудной пищи. Но она старалась не обращать на него внимания; пусть привыкает, все к тому идет, что дальше будет еще хуже. Да и вообще воздержание еще никому не вредило. А вот переедание погубило не только много фигур, но и самих их обладателей. У нее, слава богу, она сохраняется стройной. А в ее работе это даже совсем не лишнее.

      Раздавшийся звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Кто это может быть, недовольно подумала Аркашова. Она никого не ждет. Да особенно и не желает кого-то видеть.

      – Входите, не заперто, – громко произнесла она.

      Когда Аркашова увидела, кто к ней пожаловал, от изумления она даже привстала. В комнату вошел Феоктистов.

      – Добрый