Твой след ещё виден…. Юрий Марахтанов

себя громы и молнии, и ощущение, что вся семья поставлена на ножи, витало бы в нашем когда-то спокойном доме. Ты, наверное, не простил мне того провала вашей сходки, когда я не пустил Полину, хотя я всего-навсего перевёл часы и не дал ей попасть в капкан, уготовленный для вас полицией. Настораживала меня компания твоих социалистов: Ицко Фишбейн, Мина Шмерленг, Янкель Эпштейн, Рива Сонина, Бейля Погосс… Война всех теперь расставила по местам. Хотя вы теперь желаете ей поражения. И не столько объявили «войну войне», сколько – своему правительству. А нашу ненависть военных к германцам называете теперь великодержавным русским шовинизмом.

      Знаю, что не скоро окажусь дома. Да и есть ли он – этот дом? И мои письма, скорее всего, окажутся неотправленными. Говорят, правда, что в Вене существуют такие кафе, где можно почитать австрийские и иностранные газеты, отправить или получить письма на свой адрес. Но где эта беззаботная Вена?

      Решили с другом бежать. Ближе всего – Италия. В моей ситуации слово «бежать» не совсем верное. Австро-Венгрию, эту империю Габсбургов, саму раздирают противоречия. Не до нас. Наш хозяин, у которого мы работаем, сам считает войну проигранной и обещает снабдить нас хоть какими документами. А моё знание немецкого языка, думаю, поможет на первое время обосноваться на севере Италии.

      Ничего не пишу о маленьком брате Викторе. Когда я уезжал, ему и было всего два года. Живы ли вы все? Храни вас Господь.

      Письмо второе.

      Апреля 1917 года.

      …Так хочется спокойного, солнечного тепла. Уже конец апреля, но даже здесь, в Италии – всё ещё серо, буднично. Кажется там, за перевалами Альп, в другой Европе, откуда каждый день наносит тучи, – неуютно, промозгло, говоря по-русски: дряпня и мокреть.

      В северной Италии легализовались удачно. Здесь, где живут иные итальянцы: с немецкими фамилиями, даже тип лица – немецкий, – с моим знанием языка гораздо легче.

      В России, война – лишь повод ещё раз поболтать о политике. Теперь я имею возможность читать газеты, которые, конечно как всегда наполовину врут, но хотя бы хронологию событий, какие творятся в России, я могу узнать.

      Как это сейчас у вас пишут: «Самодержавие свергнуто! Февральская буржуазно-демократическая революция свершилась!» Но если бы всё этим и закончилось. Разрушили трёх сотлетний дом Романовых. Государь, которому я присягал, от престола отрёкся. Время рассудит, но вся процедура как она поднесена в печати, заставляет задуматься. Государь волен был в своём решении, но, чтобы сохранить монархию, надобно было поступать по закону. Отречение не по правилу: не в пользу сына, а в пользу брата Михаила Александровича, человека смелого и честного, чему я, видя его на фронте, не раз бывал свидетелем, – не могло окончиться ничем другим, кроме того, чем закончилось. Не мог князь Михаил принять престол, он его и не принял. Вот и вся революция.

      С месяц тому, прочитал в газете «Neue Züricher Zeitung und schweizerisches Handelsblatt» (Новая Цюрихская и Швейцарская Торговая газета) сообщение,