Сочинения. Том 4. Александр Строганов

Единственный его шанс.

      ПЛАТОША Опять же волки. Вы сами только что слышали… А, может статься, они нашли настоящих Матфея и Мавру?

      АГРОВ Что еще?

      ПЛАТОША А, может статься, они нашли настоящих Матфея и Мавру?

      АГРОВ Настоящих, говоришь?! Ах ты!… Мы – настоящие. Неужели ты до сих пор этого не понял?

      ПЛАТОША А называете меня Платошей. Иногда…

      АГРОВ Маврой я тебя зову, Маврой.

      ПЛАТОША То Маврой, то Платошей.

      АГРОВ Это игра памяти. И сон этот – игра памяти. Присниться он должен был нам прежним, а приснился, видишь ли, вот, здесь. Мы же с тобой, Платон, не как все, мы с тобой – чужеродные люди, а значит память нас так и будет преследовать, как волков, с которыми ты так мило только что разговаривал на их языке… Близок тебе язык их? Близок, скажи?.. Память теперь не даст нам покоя. И дальше. И потом. И еще… Память. Память. (Замирает.)

      ПЛАТОША Виссарион Владимирович! Виссарион Владимирович! Вы слышите меня?.. Господи, что же делать? Отправился… Виссарион Владимирович! Виссарион Владимирович! Только не умирайте. Пожалуйста. Что я буду делать без вас здесь? Как я выберусь отсюда?

      Платоша взваливает Агрова на спину. Причитая, волочит в жилище.

      Затемнение.

      Картина четвертая

      Комната Агрова в свете уже знакомой керосиновой лампы

      В комнате Кузькин и Платоша.

      Подле доктора, изучающего альбом для рисования, закутанный в шотландский плед Платоша пытается комментировать рисунки.

      ПЛАТОША Вот это напоминает глаз какого-то животного. Это не человеческий глаз. Как вам кажется?

      КУЗЬКИН Скорее волчий.

      ПЛАТОША Да, наверное, волчий, наверняка волчий. Он что-то говорил о волках. Что-то у него с ними связано.

      КУЗЬКИН Страх?

      ПЛАТОША Да, страх.

      КУЗЬКИН Страх за себя? Ему кажется, что волки его преследуют?

      ПЛАТОША Нет, не за себя, скорее страх за человечество.

      КУЗЬКИН Ах, да, конечно, он же не мыслит простыми категориями. Величие! Я не прав?

      ПЛАТОША Правы.

      КУЗЬКИН Не слышу былой уверенности в голосе… Неужели, Платоша, вас проняло?.. Натерпелись? (Возвращается к альбому.) А вот это уже знакомые мотивы… Павлин?

      ПЛАТОША Да, вероятно.

      КУЗЬКИН Павлин, конечно павлин. Синяя птица. А что, в какой-нибудь галерее современного искусства могли бы заинтересоваться подобными шедеврами. Не находите?.. Не узнаю вас, Платон. И здесь промолчали? Не взялись, как полагается убеждать меня в том, что Агров не только великий писатель, но и великий художник.

      ПЛАТОША Устал.

      КУЗЬКИН Неужели?

      ПЛАТОША Очень, очень устал… Все время хочется спать.

      КУЗЬКИН Быть может и вы заболеваете?

      ПЛАТОША Нет-нет, это пройдет. Это бывает у меня время от времени, а потом проходит.

      КУЗЬКИН Не шутите со здоровьем. Я всегда к вашим услугам. Не скрою, вы мне чрезвычайно интересны. Вы, как бы это лучше сказать, необычный человек. Необычный и очень-очень терпеливый человек. И верный человек. Я не ошибаюсь?

      ПЛАТОША Нет. Нисколько.