Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2. Михал Клеофас Огинский

поражен точно так же, как сутки назад, когда узнал, что французская армия находится столь близко от места расположения императора.

      Его Величество принял меня со всей добротой и выразил удовлетворение моим приездом. Он не раз обращался ко мне с разными вопросами, и я не заметил никаких изменений в его настроении, хотя как я узнал впоследствии, ему стало известно, что французы уже перешли Неман.

      На следующий день я получил сообщение, что император не сможет увидеться со мной в девять утра, поскольку ему необходимо подготовить несколько писем, но он приказал мне явиться к обеду.

      23 июня на протяжении всего времени пока мы находились за столом император, как мне показалось, сохранял свое привычное спокойствие и поддерживал обычное настроение, но после обеда и его короткой аудиенции с князем Платоном Зубовым, когда он пригласил меня в свой кабинет, я нашел его задумчивым и сильно озабоченным. Он сказал мне, что был очень доволен своим пребыванием в Вильне и отношением к нему жителей Литвы, что я не обманул его, когда говорил об их усердии и преданности ему, что все они проявили желание поставить все необходимое для армии, и что он ответил им взаимностью, выразив свое доверие и назначив комитет из литвинов для распределения того, что землевладельцы должны были поставить, и это для того, чтобы не подвергать их обидам со стороны тех, кто отвечает за реквизиции для армии.

      Император с большой теплотой сказал, что хотел бы видеть меня в Вильне раньше, что он очень огорчен из-за того, что я не смог следовать за ним, что он вынужден отказаться от ряда проектов, так как у него на это уже нет времени… Он считал необходимым поручить кому-нибудь редактирование газеты, которая будет печататься при штаб-квартире, чтобы разрушить впечатление, создаваемое в стране ложными сведениями наполеоновских эмиссаров и успокоить эмоции литвинов. Он добавил, что ему всегда претило применение подобных методов, которые он считал ниже своего достоинства, но он начинает сознавать в них необходимость, учитывая те существенные преимущества, которые извлекает из этого Наполеон. Сначала редактирование газеты император хотел поручить генералу Армфельдту, но потом решил, что было бы уместнее доверить это дело поляку. Он приказал мне призвать графа Людвига Плятера и передать ему, что Его Величество, рассчитывая на его преданность и усердие в интересах страны и будучи уверенным в его просвещенности и талантах, желает видеть его в штаб-квартире и поручить ему редактирование газеты на французском и польском языках.

      В ту минуту, когда я собирался уходить, император получил донесение от передовых постов армии, которое, похоже, произвело на него сильное впечатление и, глядя в окно на ураганный ливень с градом, он, обернувшись в мою сторону, со вздохом промолвил: «Мои бедные солдаты, которые сейчас находятся на марше!»

      Именно в тот момент я впервые узнал, что французы перешли Неман. Сообщая мне это, император добавил, что лед тронулся, что он не может себя упрекнуть в развязывании войны, что он сделает все, что подсказывает ему долг, и что он полон веры в Провидение,