Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2. Михал Клеофас Огинский

мог оставаться равнодушным к столь радужным перспективам, видя, как этот небольшой по своей территории край обзавелся такой же администрацией, как и призванное играть важную роль государство, содержит пятидесятитысячную армию, имеет сенат, законодательный корпус, Государственный совет, министров для управления различными сферами деятельности и французского резидента? Разве могли они не воодушевиться, зная отношение Наполеона к полякам вообще и его особое доверие к некоторым из них, великодушие и уважение к тем военным, кого он зачислил в свою гвардию, а также то, что он делал и обещал сделать, подпитывая их новыми надеждами?

      Правда и то, что после последней военной кампании против Австрии, министр внутренних дел Монталиве в своем публичном выступлении прямо заявил, что Наполеон никогда и не думал восстанавливать Польшу. Но разве тут же в Варшаву (и я могу подтвердить это как очевидец) не был отправлен курьер, чтобы успокоить жителей еще до того, как эта новость дойдет сюда, и уверить их, что единственной целью заявления было стремление успокоить Россию по поводу намерений Наполеона относительно Польши? Известно также, что в публикации «Варшавской газеты» упомянутая мною фраза была удалена, а маршал Дюрок, равно как другие доверенные люди Наполеона, позаботились о том, чтобы находившиеся в Париже поляки поверили в то, что речь шла всего лишь о любезности, оказанной российскому послу.

      Впрочем, о реальности намерений должны свидетельствовать факты. Никто не станет отрицать, что в выступлениях в сейме, в газетных статьях, армейских прокламациях – везде и постоянно повторяются слова благодарности Наполеону как возродителю Польши, который делает все для того, чтобы осчастливить польский народ. В распространяемых в Европе печатных изданиях излагаются обширные планы Наполеона относительно Польши. Причем делается это с вольностью и уверенностью, позволительной лишь с разрешения или молчаливого согласия правительства Франции. И, наконец, не возвращаясь к изложенным мною последствиям перемен, которые должны были произойти в результате образования герцогства Варшавского, добавлю только, что недавнее увеличение польской армии до шестидесяти тысяч человек, создание национальной гвардии, новая реквизиция лошадей для нужд артиллерии, поставки двухсот пушек и сорока тысяч ружей, объявленный Наполеоном заем у населения в двенадцать миллионов наличными еще больше подогревает патриотические настроения и надежды поляков.

      Как я писал в начале этой записки, верно то, что они избавились бы от своих предубеждений в пользу Наполеона, если бы были уверены, что он видит в них лишь орудие для воздействия на Россию. Казалось бы, что души убитых и принесенных в жертву в Италии, Санто-Доминго и Испании их собратьев должны были бы постоянно напоминать им о печальных последствиях чрезмерного патриотизма и обманутого ложными обещаниями доверия… Но такова сила авторитета и таковы ловкие, хитрые и одновременно решительные средства Наполеона, которыми